Россия: ужас как лекарство от страха

Кадр из ролика RT “Крым не наш”

На днях Интернет взорвал новый ролик российских пропагандистов «Крым не наш. Альтернативная история».

Собственно, сам по себе он большого внимания не заслуживает, и является двухминутной квинтэссенцией всей российской пропаганды, которую мы знали на протяжении более чем двух лет. Как сообщал ТСН, по сюжету, аннексии полуострова не произошло, и украинский Крым погрузился в пучину этнических чисток, войны, пожаров и хаоса. Бойцы «Правого сектора» избивают на улицах людей, говорящих по-русски, города обстреливает артиллерия, а юных крымчан против их воли отправляют на войну с Россией (на которую, исходя из сюжета, Украина напала сама).

В общем-то, тратить время на опровержение очередного шедевра киселевщины на третий год войны не только бесполезно, но и несколько странно. На протяжении 2014 года я сама неоднократно пыталась доказать россиянам, что говорить о геноциде и избиениях на языковой почве в стране, где больше половины официально зарегистрированных СМИ публикует материалы, в том числе, на русском языке, а русскую речь можно услышать не только на улицах Львова, но даже в легендарной «Крыивке», – просто смешно.

Мы все многократно разжевывали своим «ватным» знакомым, как соотносятся между собой причина и следствие, захватническая война и освободительная.

Мы показывали на примерах мирного Харькова, Николаева или Кировограда, а также освобожденных Славянска и Краматорска, что боевые действия стали возможны лишь после вооруженного вторжения в Украину российских боевиков, а затем и регулярных оккупационных войск, а на территориях, до которых, по счастью, не дотянулся «русский мир», продолжается мирная жизнь. И за первые же несколько месяцев войны мы убедились, что это делать совершенно бесполезно.

Еще в начале сентября 2014 года я писала, что подавляющее большинство россиян сознательно, а еще в большей степени бессознательно отказываются принимать правду даже при всей ее логичности, и причина здесь заключается не столько в агрессивной пропаганде, сколько в банальном, но очень глубоко укоренившимся в россиянах страхе. Сюда относился как страх психологического дискомфорта перед ответственностью, которую налагает осознание правды, так и страх потерять иллюзию привычной жизни и стабильности. Мысль о том, что именно бездумная политика собственных властей (и их самих) ведет к неизбежному краху страны, очевидно, была просто невыносимой для россиян.

Однако интересно, что с тех пор сознание «крымнашистов» несколько эволюционировало.

Еще в начале войны можно было заметить немалое количество людей, рассуждающих о том, что развязать войну на чужой территории было «геополитически выгодно для России». В последнее же время количество тех, кто искренне верит историям про «распятых мальчиков», стало еще меньше.

Иными словами, пропаганда лишь на первом этапе послужила моральным оправданием для разгула цинизма и подлости. Она нужна была только для того, чтобы под благовидным предлогом снять сдерживающие нравственные механизмы и, выполнив свою функцию, казалось, уже потеряла актуальность. К примеру, премьера скандального фильма «Крым. Путь на родину», в деталях показывающий планирование и захват полуострова, не повлекла за собой никакого массового раскаяния россиян, и даже не вызвала даже тени смущения.

Напротив, многие с гордостью стали перепощивать фильм, восхищаться «блестящей операцией» и ликовать по поводу того, как они «вставили пиндосам и хохлам».

Политолог Андрей Илларионов писал про этот фильм, что он «порывает с традицией умолчаний и прикрытия тягчайших преступлений с помощью пропагандистских фиговых листков. Он совершенно откровенно возводит в ранг особой доблести такие качества, какие практически всегда, во всех обществах, во всех религиозных и правовых системах порицались в качестве самых тяжких преступлений, самых отвратительных, самых омерзительных аморальных поступков, – ложь, лицемерие, коварство, подлость, предательство, измена, клятвопреступление…

Сейчас режим приступил к разрушению в российском обществе самих основ человеческой морали – к уничтожению самых базовых, самых фундаментальных представлений о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо», к торжественному оправданию воинствующего аморализма, к безграничному воспеванию Каина и его «подвигов».

Илларионов был абсолютно прав во всем, кроме одного момента – режим приступил к уничтожению основ человеческой морали не в момент выхода фильма, а гораздо раньше.

Фильм про Крым стал лишь прекрасным тестом, показывающим, что спецоперация по уничтожению нравственных норм прошла успешно. Он окончательно разбил прекраснодушные надежды тех, кто полагал, что разоблачение пропаганды и открытие правды способно «разбудить россиян». Точно так же путинисты отреагировали и на скандальное признание Стрелкова-Гиркина, что именно он развязал войну на Донбассе – высказанная без прикрас правда ни для кого не стала новостью и не послужила причиной для раскаяния и уж тем более для активной смены позиции.

В таком случае, возникает закономерный вопрос – почему же после столь откровенного цинизма российская пропаганда вновь вернулась к истрепанным мифам? Здесь возможно два объяснения. Во-первых, она никогда по-настоящему не отказывалась от них. Для людей, воспитанных в западной культуре, трудно представить себе феномен сохранившегося с советских времен почти шизофренического двоемыслия, когда в сознании одного человека спокойно могут сосуществовать взаимоисключающие вещи: гордость за действия российских войск в Украине и убежденность, что «их там нет»; циничные рассуждения о «геополитических выгодах», скрывающимися за агрессивными действиями России – и одновременно уверенность, что все агрессивные действия там совершают США и т.д. В итоге пропаганда стала вполне комфортным дополнением к цинизму на случай, если одной лишь «логики» для самооправдания становилось недостаточно.

Люди предпочитали верить лишь в то, во что хотели верить, и спрос в этом плане не уступал предложению.

Во-вторых, что кажется наиболее вероятным, несмотря на попытки россиян и крымчан «спрятать голову в песок» и уверять себя, что «все наладится само», экономическая реальность в России такова, что не замечать ее стало уже невозможно. Пропаганда перестала выполнять свою функцию «утешителя», и страх потерять стабильность все же стал доходить до сознания даже ярых поклонников Путина. Те или иные очаги недовольства стали вспыхивать по всей России, и особенно в оккупированном Крыму. Очень показательно время, когда появился новый «шедевр» RT – буквально через пару недель после разогнанного оккупационными властями митинга в Алуште и знаменитой фразы Дмитрия Медведева «денег нет, но вы там держитесь».

Соответственно, можно сделать вывод, что главная задача ролика – это искусственное погружение зрителя в ад войны и катастрофы, в сравнении с которым ему будет легче принять те трудности и лишения, с которыми он сталкивается в настоящем. В самом деле, на фоне горящих зданий и убитых детей любые экономические проблемы будут восприниматься как «меньшее зло», которые можно стерпеть ради «мирного неба над головой». При этом логичность и правдоподобность виртуального ада роли не играют – выше уже говорилось, что правда как таковая не имеет для значения для «путинского большинства», и оно вполне комфортно научилось существовать в атмосфере всеобщей лжи.

Таким образом, можно констатировать, что функции российской пропаганды за два года несколько изменились.

Если вначале она была призвана обеспечить «патриотический подъем» и одновременно отвлечь людей от страха за будущее, то сегодня, когда этот страх и недовольство все равно присутствует, ее задача – создать иллюзорный ад, способный затмить собой существующие страхи. При этом экономический кризис в России, очевидно, будет нарастать, а значит, спрос на подобные «триллеры» будет только расти. Именно поэтому украинцам не стоит удивляться абсурдности и глупости новых российских телетворений. Похоже, тотальное запугивание – это единственный метод, с помощью которого теряющий позиции телевизор надеется выиграть битву с холодильником. Денег нет. Но пропаганда будет держаться.

Источник