РЕПОРТАЖ ИЗ АВДЕЕВКИ: “НА ВАС ДАЖЕ ПУЛЬ ЖАЛКО, МЫ БУДЕМ ВЕШАТЬ ВАС НА СТОЛБАХ”. И ЭТО ГОВОРЯТ НАШИ, АВДЕЕВСКИЕ, КОТОРЫЕ ТАМ В “ДНР” ВОЮЮТ!”

Авдеевка, город в зоне АТО, который в последние несколько месяцев на слуху как один из самых обстреливаемых. На самом деле, почти постоянный грохот орудий доносится с окраин города – района "старой Авдеевки" и промзоны.

– А с той стороны разве не убивают?

– Нет, с той стороны – нет…

– Ну как это нет? Что вы такое говорите? Если бы сейчас из Авдеевки ушли украинцы – нас бы с вами просто уже не было, понимаете вы это или нет?

Украинский флаг на промзоне – это заслуга наших парней, разведчиков

“Мы когда приехали, здесь людей вообще не было. Два магазина работало. Одни военные машины ездили. Отсюда до передовой точки – 3 км, а сейчас люди возвращаются.

В прошлом месяце население где-то на тысячу человек увеличилось”, – бодро рассказывают мне разведчики 58-ой бригады, у которых мы остановились с активисткой Лилей Совой.

“В общем, Авдеевка, несмотря на активные бои, расцветать начала. Абрикосы вон цветут!” – шутят солдаты.

В расположение военных за огромным красным столом мы пьем кофе, пока ребята наперебой вспоминают о том, как заходили в промзону, какими силами удерживали ее и, как об этом почему-то не рассказали СМИ.

“Мне как “директору этого кооператива” обидно и за парней, и за себя, потому что пацаны совершили подвиг. Даже тот знаменитый “дом Павлова” (крайняя позиция промзоны, – ред.), о котором сейчас много говорят по телевизору – отжала разведка. Украинский флаг, который повесили в 60 метрах от сепаров, – это тоже заслуга наших ребят, – с гордостью рассказывает начальник разведки 58-ой бригады Алексей с суровым позывным Берия.

“Та хай Механік розкаже, він там був з першого дня”, – перекрикивают друг друга парни, указывая то на одного, то на другого участника тех событий.

Крупный бой на территории промзоны состоялся с 5 на 6 февраля. Разведчики 58-ой бригады, вместе с прикомандированными бойцами 74 разведбата, зашли туда днем раньше – четвертого, и почти два месяца совсем небольшими силами удерживали территорию.

“Обидно, что много парней ранило, а ни о ком не вспомнили – ни одной награды, та и атошных-то им заплатили по 300 – 500 грн всего”, – разочарованно продолжает Берия.

А ведь некоторые из ребят 90-го бата, которые были в Донецком аэропорту и стоят сейчас на “промке” сказали мне, что здесь страшнее. Я тоже был в аэропорту, но здесь тяжелее потому, что местность другая – практически городской бой”.

Когда мы только въезжали в город, двое местных жителей предупредили, что здесь передовая. Но первая линия фронта, именно к такой относится Авдеевка, живет, на первый взгляд, обычной городской жизнью, а если присмотреться – очень напряженной. Между неприглядных серых многоэтажек, которые можно встретить почти в каждом городе Украины, потихоньку сочно-зеленым пробивается весна и привычно-зеленым камуфляж. Почти два года войны – два года контраста: концентрат жизни, разбавленный едкими звуками войны – музыкой смерти.

Слухи ходят разные, например, что нас уже вот-вот захватят, а я так надеюсь, что почти два года не зря нас тут ребята отвоевывали.

“Я 23 роки прожив в Криму, хоча сам родом з Хмельницької області. В мене там батьки залишились, – рассказывает мне светловолосый молодой разведчик Александр. Вечером я, в сопровождении пяти солдат, прогуливаюсь вдоль частого сектора, который находится ближе к дачному поселку и промзоне.

“Я батькові якось подзвонив, а він мені каже, що тут у нас такі у військових зарплати в Криму великі. Я б на контракт пішов”, – а я питаю у нього: “А ти скільки разів присягу давав? Один? От і я один, і не хочу, щоб у моїй справі було написано “зрадник”.

Из 5 ребят, с которыми я осматриваю окрестности, трое получили ранения в промзоне. У одного из них – Димы, не сгибается рука. Ни Красноармейск, ни Днепропетровск, почему-то не смогли помочь и отправили назад, на фронт. Пока идем по улицам, слушая смелых, самоотверженных и одновременно разочарованных парней, я в очередной раз не могу понять, почему там, где льется кровь одних, безразличие других устраивает себе праздник?

Вечерний частный сектор фонит разрывами. Кое-где кто-то роется в грядках, где-то жгут костер. Кто-то провожает нашу компанию недобрым взглядом, а кто-то просит о помощи:

“Ребята, а к вам можно обратиться?” – останавливает разведчиков молодая темноволосая женщина с грудным ребенком на руках, и примерно трехлетней девчушкой рядом.

“Нам в том году военные привозили песок во двор, потому что у нас там детей много собирается, а в этом году я ищу к кому опять обратиться. У меня одной только четверо своих, а у соседской семьи – столько же приемных. Может, поможете как-то?”

Пока парни соглашаются помочь с песком, я спрашиваю девушку о жизни в городе.

“У меня нейтральная позиция – мы за мир. Мы – простые смертные. А все остальные просто карманы напихивают – и никому мы не нужны. Мне жаль парней, которые гибнут, и с этой стороны, и с той….”, – отвечает мне Настя.

Загрузка видео…
Мой муж всю жизнь проработал в ясиноватском депо, он и сейчас там работает, и сюда ездит через все вот эти блокпосты, так что я его вижу очень редко. А зарплату уже два месяца не получает – живем на гуманитарку и те деньги, что я за детей получаю. Но уезжать мы не хотим, я свою Авдеевку ни на что не променяю “.

Оставив ненадолго парней, я захожу в небольшой магазинчик неподалеку. Как оказалось – это один из самых стойких магазинов города – работал в то время, когда в Авдеевку, как говорят, “прилетало”, когда город стал мишенью.

“Живем как-то, но слухи ходят разные, например, что нас уже вот-вот захватят, а я так надеюсь, что почти два года не зря нас тут ребята отвоевывали”, – негромким голосом немного с опаской рассказывает длинноволосая женщина-продавец.

“Я потеряла много чего, хорошую работу в Донецке в том числе, теперь здесь работаю, но как можно Родину менять, я не понимаю?”

“За півроку війни, що ми тут знаходимося, я для себе поняв, що ми тут як на шахматній дошці. Сидять два ігрока и граються собі людьми”, – делится ощущениями крымчанин Александр, когда мы понемногу возвращаемся в расположение разведки.

Если бы руководство страны приняло волевое решение – пойти вперед, то армия готова это сделать.

Стемнело, и прохожие встречаются реже. Переходим через железнодорожные пути. Вдалеке виднеется одинокая раздолбанная многоэтажка, как маяк или корабль-призрак, или огромный снаряд. На передовых позициях – все вокруг немного похоже на снаряды, даже люди.

“Мы заходили 4 числа, и именно тогда за неделю или две надо было брать все то, что пытаются сделать сейчас”, – поясняет мне разведчик Влад.

“И мост тогда можно было взять – Ясиноватскую развязку, но не было ни команды его брать, ни подкрепления, чтоб удерживать, если бы даже и взяли. Вот чего на промзоне не было, так это таких приказов”.

“А коли по нам танки гатили, питали, чи буде допомога, то тільки і чули у відповідь з верхів – держіться пацани, ми з вами”, – продолжает Дима.

“Если бы руководство страны приняло волевое решение – пойти вперед, то армия готова это сделать. Сейчас нечего бояться россиян, они свою миссию здесь уже выполнили – вырезали все заводы, и теперь если нормально надавить, они бы сами отсюда убежали”, – развивает все ту же наболевшую тему начальник разведки за ужином.

Гордость за совершенные победы над врагом и глубокое разочарование своими же тыловыми военачальниками – очень нередкая эмоция людей, которые не жалели себя на этой войне. Это проблема, зависшая в воздухе. И веет от нее чем-то гораздо более неприятным, чем война с противником, здесь пахнет системной человеческой гнилью.

Громкая музыка из кафе, улыбающиеся дети на площадках, молодежь с пивом и сигаретами, небольшой, но довольно людный рынок – банальный городской пейзаж. В этом плане один из районов Авдеевки – “поселок Химик”, который находится не так далеко от линии разграничения, ничем не отличается от других районов украинских городов.

“Тут в феврале прошлого года 9 из 10 человек были сепарами, а сейчас говорят, что здесь много проукраинских. Откуда они взялись, вот мне интересно?” – удивляется активистка Лиля, которая много лет прожила в Донецке.

“А мэр тут, который был при сепарах, сейчас кричит “Слава Украине”, а при “ДНР” кричал “Слава ДНР””.

Если бы сейчас ушла украинская армия, то нас бы не было. Мы теперь ведь поняли, кто есть кто.

Я пытаюсь пообщаться с людьми на улицах, но большинство из них, напрягаясь, увиливают от разговоров. Некоторые раздражаются, а те, которые идут на контакт, очень пугаются камер.

“Люди просто боятся”, – неприветливо поясняет мне кто-то на рынке.

“Не хочу я вам ничего рассказывать, потому что телевидение врет”, – боязливо фыркает молоденькая девушка с маленьким ребенком.

“Вообще, когда журналисты приезжают, город сразу накрывает”, – полушепотом протягивает высокий бородатый парень у одного из прилавков.

“Да что вы такое несете!” – возмущенное перебивает парня одна из продавцов, выглядывая из-за прилавка. – “Это наши авдеевские люди с ума посъезжали, понимаете? А ведь на самом деле все тут уже “России” наелись, и отрицают, что рвали украинские флаги на площади”.

Загрузка видео…

“Местные знаете, зачем на референдум ходили? Потому что хотели российские пенсии и при этом, чтоб были украинские цены”, – агрессивно и даже ненавистно начинает изливать мне душу мужчина за тем же прилавком, защищая свою проукраинскую позицию.

“А я родился в Казахстане и много времени провел в России и очень хорошо знаю, что это такое – весь этот хлам и беспредел, который там. Нам здесь тяжело – да: банков нет, банкоматов тоже нет, та и бизнес не так просто вести, но ведь там ребятам на промзоне еще тяжелее! А тут обязательно будет лучше”

“На промзону пока нельзя – там очень опасно, а вот в одно интересное место мы вас свозим”, – обещает нам с Лилей Берия.

“Царская Охота” – ранее элитная база отдыха, сейчас – это полностью изувеченная снарядами территория. Словно изуродованная красавица, комплекс в очередной раз иллюстрирует, на что способна война. Лиля видела эту базу, когда здесь еще кипела жизнь. Тогда из Донецка, который находится в 10 км от этого места, сюда приезжали покутить местные бизнесмены, привозили девочек.

А теперь – прогуливаются сепарские ДРГ-группы, враг совсем близко – в 400 метрах. “Царская охота” – это “нолевка”. И если не стреляют, то здесь тихо, но так по-особенному, словно ты не в лесу, а у смерти за пазухой.

Жизнь на линии разграничения – это не только контраст тишины и смертоносного шума. Это контраст между человеком, который боится, и человеком, который переступает свой страх. А еще между тем, кто строит и подстраивается. Между теми, кто стреляет в упор и стреляет в спину.

“Если бы сейчас ушла украинская армия, то нас бы не было. Мы теперь ведь поняли, кто есть кто. А с той стороны говорят: “На вас даже пуль жалко, мы будем вешать вас на столбах”. И это наши авдеевские, которые там в “ДНРе” воюют!” – когда я покидаю город, эти слова пенсионерки на рынке перекликаются в памяти с песней о козаках, которую пели мне ребята разведчики “”За рідную землю, за батьків і друзів, і за спів дівочий, що дзвенить у лузі…”.

Авдеевка – не уникальный город контрастов, где налево играют дети, а направо умирают солдаты, это один из городов востока, где уже почти два года кто-то пишет на заборе: “Мочи укропов”, а кто-то “Слава Україні”.

Вика Ясинская, “Цензор.НЕТ”
Киев-Авдеевка-Киев

Источник