“ВЕЧНЫЙ ШАХ” МИНСКОГО ПРОЦЕССА: ИТОГИ ДРАМЫ БЕЗ ФИНАЛА

Вопреки распространенному мнению, «Минский процесс» не заканчивается 1 января. В каком же виде он должен продолжаться, и что это даст? «Цензор.НЕТ» вспомнил предысторию вопроса, собрал сведения о текущей ситуации и попытался спрогнозировать дальнейшее развитие событий.30 декабря в Кремле сообщили, что лидеры “Нормандской четверки” – Петр Порошенко, Владимир Путин, Ангела Меркель и Франсуа Олланд – в телефонном режиме решили продлить “Минский процесс” на 2016 год. Если верить главной российской пресс-службе, высокие стороны “принципиально” поддержали требование о прекращении огня и договорились “активизировать дискуссии” о местных выборах на временно оккупированных территориях Донбасса.

Все эти “принципиальные требования” и заявления об “активизации дискуссий” были слышны из Минска уже много месяцев. Иначе говоря, высокие стороны лишь зафиксировали отсутствие прогресса. Впрочем, чтобы точнее понять, есть ли прогресс (и что, вообще, считать прогрессом), имеет смысл рассмотреть “Минский процесс” в целом.

Как таковой, напомним, он стартовал еще в сентябре прошлого года, после прямого подключения к боевым действиям на Донбассе регулярных российских частей (и ряда поражений, понесенных от них ВСУ и добровольцами). Тогда было объявлено о бессрочном прекращении огня, появилась карта “распределения территорий” между противоборствующими сторонами.

Однако прекращение огня не соблюдалось, а зимой война резко активизировалась. В январе боевики, при непосредственном содействии россиян, все-таки захватили Донецкий аэропорт, который незначительные силы украинских бойцов героически обороняли 242 дня (и который, как выяснилось еще до его падения, по Минским договоренностям должен был отойти сепаратистам). Далее противник создал угрозу важному транспортному узлу Дебальцево. В этих условиях и родился “Минск-2”.

Причем начался он, опять же, с поражения: договоренности, в том числе о полном прекращении огня, были подписаны 12 февраля, но битва за Дебальцево продолжалась еще целую неделю, в течение которой на остальных участках фронта царила тишина. В конце концов, город был сдан.

“Минск-2” стал детищем “Нормандского формата” – переговоров лидеров Украины, России, Германии и Франции. Накануне сепаратисты представили свои требования, вряд ли разработанные без участия РФ. Сегодня имеет смысл напомнить, что это был натуральный ультиматум, изобиловавший четкими требованиями и сроками.

Так, уже к 20 февраля от Верховной Рады требовалось узаконить перечень “отдельных районов Донецкой и Луганской областей” (т. н. ОРДЛО), неподконтрольных Киеву. К 25 февраля – принять закон об амнистии боевиков. К 20 марта – “согласовать” с сепаратистами закон о местных выборах в ОРДЛО.

Вишенкой на торте должна была стать официальная отмена решения о проведении АТО к символической дате 23 февраля. Зато, например, сроки отвода вооружений не приводились.

Итоговый документ оказался куда более приемлемым для Киева. Появились четкие сроки отвода вооружений и указания расстояний, на которые они должны отводиться (правда, сроки впоследствии были затянуты обеими сторонами, и обе же стороны, судя по заявлениям ОБСЕ, не выполнили это обязательство полностью). Обмен пленными по принципу “всех на всех” должен был произойти “самое позднее” на пятый день после отвода вооружений (не завершен по сей день). Определить границы ОРДЛО Раде предлагалось в 30-дневный срок (реально прошло 33 дня).

Амнистия боевиков упоминалась, но без конкретной даты и без любой привязки к другим пунктам соглашения. Вместо выдвинутого представителями ОРДЛО однозначного требования полностью восстановить соцвыплаты, итоговый документ Минска-2 говорил лишь о неком “определении модальностей полного восстановления социально-экономических связей”. Как известно, эти самые “модальности” определяются по сей день.

Была и одна ключевая дата. П. 11 документа требовал (точнее, все еще требует) принятия до конца 2015 года новой Конституции Украины, в которой должен быть прописан “особый статус” ОРДЛО, обязательно – по согласованию с лидерами сепаратистов.

А п. 9 указывал, что к концу 2015 года Украина должна получить контроль надо всей линией украинско-российской границы – но только при условии проведения в ОРДЛО местных выборов. Опять же, по “согласованным” с сепаратистами правилам.

17 марта ВР, с подачи Президента Порошенко, приняла постановление о границах ОРДЛО. Но одновременно одобрила и президентскую поправку в закон “Об особом статусе”, принятый еще в сентябре, под “Минск-1”. Поправка добавляла в закон ст. 10, которая делала реализацию закона попросту невозможной. В частности, согласно ст. 10, местные выборы в ОРДЛО могут состояться лишь после разоружения боевиков, вывода российских войск, допуска к процессу украинских партий и украинских СМИ и т. д.

Боевики на эти условия не шли и не идут. Авторы поправки явно понимали, что так оно и будет. Например, закон “Об особом статусе” до сих пор гласит, что местные выборы в ОРДЛО должны состояться… 7 декабря 2014 года. Очевидно, если бы они (авторы) надеялись на “взаимопонимание” с сепаратистами и Кремлем, дата выборов была бы как минимум открытой.

Итак, уже в марте стало ясно, что Киев “хотелки” сепаратистов выполнять не намерен. Вопрос состоял в том, хватит ли у украинских руководителей сил противостоять не только давлению Москвы и ее марионеток, но и требованиям Европы, чьи представители прямо заинтересованы в прекращении открытых боевых действий и лаврах миротворцев; а во что оно все может вылиться через несколько лет – об этом пусть волнуются преемники.

ЧЕГО ХОЧЕТ “ВРАГ”

В начале 20-х чисел декабря Минские переговоры в составе всех четырех подгрупп (по безопасности, экономике, политическим и гуманитарным вопросам) были завершены на текущий год. В это же время, несмотря на слухи о возможной обструкции со стороны Италии, Евросоюз еще на полгода продлил санкции против РФ, а США свои санкции даже расширили.

Украинский дипломат и политик Роман Безсмертный, переговорщик в политической подгруппе, сообщил “Цензор.НЕТ“, что как минимум в течение сентября – декабря стороны не сблизили своих позиций в политической сфере. По его словам, основные противоречия заключаются в следующем. Во-первых, сепаратисты настаивают на проведении выборов исключительно по мажоритарным округам. Так они надеются избежать участия в процессе общеукраинских политических партий, на чем настаивает Киев. Во-вторых, мятежники хотят самостоятельно формировать избиркомы (роль ЦИК предполагается разве что декоративной). В-третьих, они возражают против возобновления работы на территории “республик” общеукраинских СМИ.

Наконец, мятежники выступают против участия в выборах граждан, покинувших временно оккупированные районы. А ведь это, по данным Минсоцполитики, порядка 800 тыс. человек, осевших на подконтрольных законным властям территориях. Даже если не учитывать несовершеннолетних и тех, кто на выборы банально не пойдет, речь идет о внушительном куске электорального пирога.

Все эти предложения поддерживаются Москвой и отвергаются Киевом. Что до позиции европейских посредников, то украинские переговорщики говорят о ней осторожно. Нетрудно, однако, заметить, что европейцы стараются найти компромисс – как они его понимают. Достаточно ярким стал случай, когда спецпредставитель ОБСЕ Мартин Сайдик заявил о некоем “рабочем документе” по вопросам амнистии, которую боевики тесно увязывают с проблемой выборов. Впоследствии представители украинской стороны назвали этот документ неофициальным – но, собственно, г-н Сайдик и не настаивал на его официальном статусе, а только сказал, что данный проект может быть обсужден в январе.

Вообще говоря, специалисты ОБСЕ и других международных структур склонны основываться на опыте “отложенного правосудия” многих других конфликтов, в урегулировании которых принимало участие международное сообщество. Однако и здесь все не так просто. Среди мировых экспертов ведется серьезная дискуссия по поводу так называемого “правосудия переходного периода”, восходящая к довольно недавним работам Марка Фримена и их критике. Критика эта весьма обстоятельна и довольно серьезна: скажем, практически ни в одном конфликте “амнистия” не позволила достичь одновременно правосудия и восстановления исторической правды.

Иными словами, этот подход ни в коем случае не может удовлетворить всех. А часто – не удовлетворяет никого.

ЧЕГО ХОТИМ “МЫ”

Насколько удалось выяснить “Цензор.НЕТ”, популярные в патриотических кругах разговоры о якобы готовящейся тотальной амнистии боевиков не подкреплены никаким фактами. Наоборот, Киев всячески тормозит переговоры на эту тему, ссылаясь на то, что “Минск-2”, как уже сказано выше, никоим образом не конкретизирует ни механизм такой амнистии, ни ее сроки.

Тем не менее, европейские посредники склонны искать разные варианты прощения террористов украинским правосудием, так как верят, что это поспособствует “политическому урегулированию конфликта”. В частности, по имеющимся данным, европейцы поддерживали предложенный сепаратистами и Москвой “чеченский сценарий” амнистии, о котором в ноябре рассказывал “Цензор.НЕТ” уже упоминавшийся Безсмертный (тогда же он заверил, что Украинская сторона от этого сценария категорически отказывается).

Еще один вариант – “частичная”, или “постепенная”, амнистия. Идея состоит в том, что поначалу амнистию получат кандидаты, выдвинутые на местные выборы (если таковые все же состоятся). В Киеве, однако, понимают, что затем дискуссию об амнистии придется вести уже вот с этими представителями ОРДЛО, “узаконенными” избирательной кампанией. И в этой “дискуссии” к ним придется прислушиваться – ведь формально они будут законными, пускай и только местными, властями…

Отдельный серьезный вопрос – обмен пленными. Обе стороны любят поговорить о честности обмена “всех на всех”, но, кажется, ни одна не стремится выполнять его на деле. Два месяца назад сепаратисты передали украинской стороне список из более чем тысячи “политзаключенных”, однако, как информировали тогда источники “Цензор.НЕТ”, в этом списке оказалось немало людей, отбывающих сроки за чисто уголовные преступления, а также – значительное количество пропавших без вести. По крайней мере, компетентные органы уверяют, что им ничего не известно о судьбе этих последних.

Украина, как заверил “Цензор.НЕТ” советник главы СБУ Юрий Тандит, представляет списки пленных и без вести пропавших раздельно. По его словам, из 140 украинских пленных боевики дали сведения о местонахождении только 57 лиц. Г-н Тандит также подтвердил, что сепаратисты подают в “обменные списки” погибших и требуют освобождения из-под стражи сторонних лиц.

“Например, они требуют освободить одного человека, который еще 11 лет назад получил срок за особо тяжкое преступление. Причина в том, что это лицо является родственником одного из авторитетных полевых командиров”, – рассказал Тандит.

С другой стороны, к законным властям тоже имеются вопросы. “Мы отследили значительное количество лиц, которые находились под стражей в Харькове, Одессе, Днепропетровске и были обменены на украинских военнослужащих – хотя сами эти лица преследовались по другим поводам, не за участие в боевых действиях. Более того, был случай, когда одного человека обменивали трижды”, – рассказала в недавнем интервью “Цензор.НЕТ” глава Мониторинговой миссии ООН по правам человека в Украине Фиона Фрейзер.

На этом фоне относительно неплохо выглядят сообщения о готовности сторон разминировать ряд участков фронта и допустить туда ремонтные миссии, которые восстановят водо- и электроснабжение по обе стороны. Увы, соответствующие системы связаны так, что трудно нанести вред противнику, не причинив его и “своим”.

Но этим, пожалуй, успехи Минских договоренностей исчерпываются.

ЧЕГО ХОТЯТ ВСЕ

Как дела пойдут дальше, невозможно предугадать со стопроцентной вероятностью. Однако некоторые прогнозы возможны.

Вожаки сепаратистов ОРДЛО, как известно, “перенесли” ранее назначенные ими же “местные выборы” на 2016 год, но Киев настаивает, что никаких “перенесенных” выборов быть не может – могут быть только новые выборы, назначенные Киевом и проведенные по украинским законам. Как было показано выше, ни боевики, ни стоящая за ними Москва на это пока не идут.

Таким образом, при прочих равнодействующих, псевдовыборы, отложенные самозваными “властями” ОРДЛО до конца февраля – начала марта, имеют все шансы быть отложенными еще раз. В то время как законные выборы по украинским правилам не состоятся тоже. Ситуацию не изменит и упоминание “особого статуса” ОРДЛО в Конституции Украины.

Напомним, 31 августа этот “статус” проголосован ВР в первом чтении, чему сопутствовали массовые драки правых активистов с силовиками, повлекшие гибель нацгвардейцев. В то же время, окончательное принятие конституционных поправок кажется крайне маловероятным в силу заметно пошатнувшихся позиций президента в парламентском большинстве и в обществе. Да и принятие этих поправок ничего, по сути, не изменит: боевики и Москва отлично понимают, что в Киеве их требований выполнять никто (пока) не собирается.

Вероятно, именно этим объясняется смена “рулевого” российской части Минской группы. Незадолго до Нового года таковым назначен экс-спикер Госдумы РФ Борис Грызлов, известный не только фразой “парламент – не место для дискуссий”, но и участием в “умиротворении” Оранжевой революции 11 лет назад. Тогда Грызлов провалил свою миссию, снискав неприятие со стороны экс-президента Леонида Кучмы. Сегодня же Грызлов назначен Путиным в качестве визави Кучмы, который возглавляет украинскую группу в “Минском процессе”. Уж наверняка, это сделано не для облегчения переговорного процесса.

Вместе с тем, непонятно, какие аргументы может выдвинуть РФ, кроме новой атаки на украинские территории при прямом содействии российских войск. Пойдет ли на этот шаг Владимир Путин, завязший в Сирии и цене барреля нефти, автор этих строк предсказать не берется. В конечном счете, результат зависит от готовности ВСУ и Нацгвардии к достойному отпору.

Если же РФ не решится на крупную атаку, ситуация на Донбассе может остаться “замороженной” и на весь следующий год. В шахматах это называется отнюдь не патовой ситуацией, а другим термином – “вечный шах”.

И, кажется, на сегодня это устраивает всех игроков.

Александр Михельсон, “Цензор.НЕТ”

Источник