ФИНАЛЬНАЯ НАДЕЖДА. РЕПОРТАЖ ИЗ СУДА НАД САВЧЕНКО

Корреспондент "Цензор.НЕТ" провела всю прошлую неделю в российском Донецке (Ростовская область). Здесь продолжают судить украинку Надежду Савченко. О том, что происходит вокруг процесса, почему Савченко лишили последнего слова и какую тактику теперь выберет российская власть – читайте в нашем репортаже.

ДОНЕЦК РОССИЙСКИЙ

“На текстильной фабрике уже месяц все в отпуске, то работают, то не работают… На заводе не лучше ситуация, там за 3 или 4 месяца задолженность, стоит” – мужчина в потрепанной кожаной куртке и с барсеткой под мышкой вызвался подвезти меня до вокзала. Ехать пару минут, рассказывает о городе: “Шахты давно позакрывали. Ельцин с Черномырдиным еще! Им сказали, что вот, мол, мы вам дадим денег, а вы закрывайте шахты, они не рентабельны, – вот они и закрыли нахер! За деньги американские (смеется). Люди же у нас, в основном, работают в магазинах”.

Донецк – городок в Ростовской области с почти 50-тысячным населением. И за всю его историю, суд над украинкой Надеждой Савченко, пожалуй, самое громкое событие. Генпрокуратура РФ решила судить Надежду в этих местах, поскольку именно здесь, по версии следствия, Савченко незаконно перешла границу.

ДОРОГАЯ ЗАКЛЮЧЕННАЯ

В день очередного заседания, 2 марта, двухэтажное белое здание в центре Донецка метров за триста по периметру оцеплено красно-белой лентой. Это – суд. Посторонним подход запрещен.

Украинская военнослужащая, народный депутат Украины, член постоянной делегации Украины в ПАСЕ, Герой Украины Надежда Савченко содержится в СИЗО-3 Новочеркасска Ростовской области – это в 150 километрах от Донецка. На заседание Надежду привозят в белом автозаке в сопровождении еще шести автомобилей. Вой их сирен в тихом Донецке слышен за пару километров. Адвокат Савченко Илья Новиков рассказывает журналистам: одна такая доставка в суд и обратно обходится российскому бюджету в полмиллиона рублей, это около 7 тысяч долларов США. Правда, из чего конкретно состоит эта сумма точно объяснить не может, говорит, что эту информацию получил от источников в конвойной службе.

Вокруг суда стоят полицейские разных чинов. “В дни прошлых заседаний тут еще и казаки стояли”, – бросает на ходу журналист украинского канала “СТБ” Алёна Лунькова. До заседания еще полтора часа, но мы торопимся, слишком много коллег съехалось на финальную стадию процесса, нужно прийти пораньше, занять очередь, чтоб был шанс попасть в зал. Лунькова продолжает: “Казаки тогда объясняли, что их горадминистрация попросила помощи в охране порядка”.

Полицейские перед тем, как пропустить за бело-красную ленту, проверяют документы и сумки.

Полицейский проверяет документы у журналистов

За забором суда – спецназовцы с автоматами.

Еще одна проверка – уже внутри. Тут нужно пройти через рамку и через полицейского с ручным металлоискателем. Внутри фотографировать и снимать видео – запрещено. За попытку могут лишить аккредитации. За всем пристально следят сотрудники Федеральной службы исполнения наказания, спецназ этой же службы (их лица закрывают маски) и люди в штатском, последние, по всей видимости, сотрудники ФСБ.

По коридору ведут Надежду. “Слава Україні!” – кричит ее штатный помощник Олег Мезенцев. “Героям слава!” – моментально отзывается Савченко. Улыбается.

Мужчина средних лет, стоящий тут же в холле, говорит своей собеседнице: “Это же было приветствие “Нахтигаля” и СС “Галичина”. Это переводчик с украинского Андрей Рождествин, который был назначен судом для Надежды.

В зал удается пройти сестре Надежды Вере, помощнику Олегу Мезенцеву, дипломатам (украинским и западным), пятерым операторам с камерами и нескольким журналистам. Для все остальных, а приехали представители почти 60 СМИ, открыты два других зала, там стоят плазмы, идет трансляция.

Надежда в вышиванке (кстати, в первый день прений в вышиванке пришел и адвокат Илья Новиков), улыбается, машет знакомым, шутит.

ПРЕНИЯ. ОБВИНЕНИЕ

Фотографировать и снимать на видео прокуроров и судей запретили еще на заседании в Ростовском областном суде, когда только определяли подсудность дела. Но редкие фото в сети найти все же можно

Фото: твиттер Антона Наумлюка

“Вот и подошло к завершению судебное следствие по делу Савченко”, – начинает свою речь прокурор Павел Филипчук. – Убийство двух человек, покушение на оператора канала и шестерых местных жителей”. Суть обвинения: в июне 2014 года украинская военнослужащая взяла отпуск и отправилась в расположение добровольческого батальона “Айдар” в Луганскую область. 17 июня 2014 года Надежда Савченко забралась на вышку (это мачта, которая обслуживала аварийную связь нефтепровода), увидела оттуда гражданских, среди которых были и сотрудники Всероссийской государственной телерадиокомпании, координаты их местонахождения доложила тогдашнему комбату Юрию Мельничуку. Бойцы АТО обстреляли это место из артиллерии. Сотрудник ВГТРК Антон Волошин погиб на месте, его коллега Игорь Корнелюк скончался уже в больнице. Еще один телевизионщик – Виктор Денисов, – вместе с шестью мирными жителями успели укрыться. В 12:30 Надежду Савченко взяли в плен боевики самопровозглашенной “ЛНР”. Тогдашний командир подразделения боевиков “Заря” Игорь Плотницкий, а ныне глава т.н. “ЛНР”, якобы решил ее отпустить. И 23 июня Савченко незаконно пересекла границу с Россией. Ехала попутками, машину остановили сотрудники ГИБДД за непристегнутый ремень.

По утверждению прокуроров, Савченко стала исполнителем преступления, которое задумал Мельничук. И описывают мотив: “она испытывала ненависть и вражду к русскоговорящим и Российской Федерации. Она сказала, что именно Россия виновата в аннексии Крыма, в лживых репортажах”, – резюмирует прокурор.

После того, как прокурор Филипчук выступил, Савченко кричит ему из “аквариума”: “Я поздравляю товарища полковника с получением очередного звания. Получили за меня звездочку!”

Обвинение запросило для Савченко 23 года колонии. Надежда зевнула.

После прокуроров слово берет сама Савченко. На русском языке говорит, что в этом суде была доказана вина российских журналистов и их руководителей, российских военных, украинских сепаратистов, ФСБ и Следкома, российских властей. “В этом суде не была доказана только моя вина. Я офицер украинских Вооруженных Сил. Я имела полное право защищать свою землю, я исполняла свой долг!” – говорит Савченко.

Позже адвокаты выложили аудиофайл ее выступления.

В конце речи Надежда говорит, что плохо себя чувствует и просит продолжить прения уже на следующий день. Судья закрывает заседание. А она еще успевает в очередной раз ответить прокурору на обвинение в ненависти к русским: “Русские враги – это те, кто на чужой территории с оружием. А новорожденный и бабушка – это не враги. Слушать меня надо было, прокурор Филипчук!”

ПЕРЕПАЛКА

Среди журналистов Вера Савченко узнает Юлию Чумакову – автора классического сюжета российской пропаганды о “распятом” в Славянске четырехлетнем мальчике. “Ваша профессия – журналист или проститутка?” – спрашивает Вера Савченко. “А ваша профессия не проститутка?” – вопросом на вопрос отвечает Чумакова.

Разговор не складывается. Чумакова говорит – забирайте свою Надежду, и на большинство вопросов отвечает: “Обращайтесь в пресс-службу канала”.

После я стану свидетелем еще одного диалога. Точнее, его небольшого фрагмента. Вера в уже опустевшем здании суда рассказывала сотруднику службы исполнения наказаний, что в Киеве судят российских спецназовцев Евгения Ерофеева и Александра Александрова (следствие называет их сотрудниками ГРУ Генштаба ВС РФ, и обвиняет в ведении агрессивной войны и участии в террористической группировке, – ред.): “К ним же из россиян никто не ходит! И ни одного российского журналиста! Россия своих не бросает, да?!” Человек в форме улыбался и что-то бормотал о том, что у каждого же есть начальство.

ПРЕНИЯ. ЗАЩИТА

Адвокаты анонсировали заранее: они выступают первыми, после Надежда произносит последнее слово, и судьи обязаны назначить дату вынесения приговора.

Савченко заявляет – если ей сегодня не дадут выступить, то объявит сухую голодовку. Это последний ее аргумент, ведь обычную голодовку она держит с 17 декабря 2015. Два с половиной месяца принимает лишь питательную смесь для поддержания жизнеспособности организма.

“Уважаемый суд, уважаемые участники процесса, публика!” – первым выступает адвокат Илья Новиков. Он снова говорит о том, что у защиты есть доказательства алиби Надежды. Во-первых, в очередной раз приводит доказательства того, что Савченко была взята в плен в 10:30 утра, а значит – до обстрела, в результате которого погибли сотрудники российского СМИ. Это подтверждает исследование телефонных звонков и выводы эксперта-астронома, которая анализировала видео боевиков, взявших в плен украинку.

Вспоминает Новиков и о мачте, с которой Надежда якобы корректировала огонь. По его словам, Надежда, которая к тому времени была ранена, попросту не смогла бы на нее забраться. “У нее (вышки, – ред.) такая конструкция, что первые 7 метров идет голая стальная труба. Это сделано для того, чтобы посторонние туда не забирались. Попасть туда можно так: подгоняется грузовик или специальная стремянка с крюками. Это не та операция, которую рекомендовано делать женщине с простреленной правой рукой”, – замечает Новиков.

Его коллега адвокат Николай Полозов подробно остановится на том, как Надежда попала в Россию: российские спецслужбы провели спецоперацию по похищению ценной заложницы. “23-го Надежду Викторовну вывели из военкомата и посадили в одну из машин. С людьми, которых она раньше не видела, одного из этих мужчин она впоследствии на суде опознала. Все бы ничего, но им оказался Павел Карпов, бывший сотрудник администрации президента, работал в управлении, которое возглавлял Владимир Сурков. По некоторым данным, он курирует политику на этих территориях (самопровозглашенных “ЛНР/ДНР”, – ред.). Они вывезли Надежду на территорию Российской Федерации и передали вооруженным людям, которых Савченко не знала. Большую часть пути она провела с закрытыми глазами, всю дорогу на ней были наручники”, – заявляет Полозов.

Резюмирует речь коллег адвокат Фейгин. Защитники требуют полностью оправдать Надежду Савченко. Прения – окончены. Савченко бросает вновь заговорившему прокурору: “Вы сидите, улыбаетесь, а вам никто даже в России не верит. Вы облажались, ребята, по полной”. Она уже готова сказать свое последнее слово. Но – судья Леонид Степаненко неожиданно прерывает подсудимую и объявляет, что заседание переносится на 9 марта.

“Эй, а последнее слово?! Я же предупредила вас, что объявлю сухую голодовку! Ну вы, бл#дь, придурки!” – взрывается Надежда. Судьи быстро покидают зал. Она сдерживает слово.

“КРЕМЛЮ НУЖНА ПАУЗА”

Решение о переносе последнего слова стало для всех неожиданностью. “Какой смысл? Последнее слово Савченко – это буквально несколько минут, его можно было заслушать сейчас!” – заявляет на пороге суда Марк Фейгин. Он считает, что речь Савченко перенесли, чтоб затянуть с назначением даты оглашения приговора: “Кремлю нужна пауза. Это время нужно для того, чтоб узнать, как там складываются дела в деле российских ГРУшников Ерофеева и Александрова” (кстати, очередное заседание по их делу было намечено на этот же день в Киеве, но в подсудимых не привезли, потому что на конвой якобы готовилось нападение).

“Судьи, очевидно, знали про 9 марта, они просто сразу заготовкой сказали, что переносят. А дальше они могут отложить еще и на написание приговора. Они тянут время, потому что у них нет приказа из Москвы заканчивать. Проходят торги. Россия – это примитивный торгаш, их уровень такой, азиатский, они торгуются, сейчас за санкции. Они торгуются не с Украиной, а с миром за санкции”, – говорит “Цензору” Вера Савченко.

Адвокаты уехали, почти все журналисты разбрелись, когда мимо суда проходят два человека в камуфляже, с карематами и снайперскими винтовками. “Снайперы здесь находятся во время каждого заседания, сидят на крыше соседнего дома”, – рассказывает журналист российского бюро “Радио Свобода” Антон Наумлюк.

Непроговоренное последнее слово

Вечером того же дня Вера опубликовала в соцсетях то самое последнее слово, написанное Надиной рукой. На украинском и русском языках.

Путина украинская военнослужащая называет “диктатором-самодуром”. И обращается к миру: “Путин – это тиран с имперским замахом и комплексами Наполеона и Гитлера вместе взятых. А медведь человеческого языка не понимает, он понимает только язык силы. Поэтому, если мы не станем более решительными и не определим вовремя верные приоритеты, то скоро будем иметь Третью мировую войну”

Именно эти слова могли и стать причиной затягивания процесса, – высказывают еще одну версию адвокаты. Рукописное “последнее слово” попало в руки переводчику Андрею Рождествину. “Он работает на ФСБ! Он сделал сканы и отправил их в Кремль!” – говорит адвокат Фейгин. Кстати, переводчику бумаги передал сам Фейгин. “Надежда собиралась говорить по-украински и хотела, чтобы он переводил без пауз, зная заранее. Так что Фейгин передал ему по ее просьбе”, – объясняет “Цензору” другой защитник Илья Новиков.

Возможной подобную версию называет и украинский консул в Ростове Александр Ковтун: “Тут с полсотни СМИ, все внимание мировой общественности здесь! Это была бы точка в ожидании приговора. Им нужно было это смазать”.

Дипломаты опасаются, что Россия попытается сделать из Надежды сумасшедшую. “Уже пишут российские тролли, что Надя психически больна, что она истеричка, что она шизофреничка, – говорит “Цензору” генконсул Украины в Ростове-на-Дону Виталий Москаленко. – Это же страшная пытка – голод! Это откладывает свой отпечаток на психическом состоянии. Сейчас увидите – они будут делать из нее шизофреничку”.

Его коллега Ковтун добавляет: “Они перебивают тему жаренными фактами, классическая технология. Вот и сейчас они все просчитали. Они просчитали возможные импульсивные действия Нади, они не дали ей сказать последнего слова! Они не хотят, чтоб окончание суда было с ее участием, им не нужно это, хотят, чтоб она была без сознания”.

“В СЛУЧАЕ МОЕЙ СМЕРТИ ЗАПРЕЩАЮ ВСКРЫВАТЬ МОЕ ТЕЛО”

4 марта под СИЗО-3 Новочеркасска Ростовской области несколько журналистов. Повсюду предупреждающие таблички, что съемки запрещены. Об этом же напоминают сотрудники ФСИН, которые не отходят далеко от журналистов. Их служебный пёс периодически воет. Откуда-то со стороны корпусов СИЗО доносятся истошные крики мужчины. Но слов не разобрать.

После свидания с Надеждой к прессе выходят адвокаты Фейгин и Полозов. Снимать их можно лишь при условии, что объективы направлены в сторону города. Сообщают – на уговоры прекратить сухую голодовку Надежда не поддается.

Марк Фейгин (слева) и Николай Полозов (справа) около СИЗО-3 Новочеркасска

Фейгин, который почти никогда не выпускает рук телефона, уже опубликовал в соцсетях заявление, переданное Надеждой.

Она запрещает прикасаться к себе российским врачам. Обещает бороться до последнего, если к ней будет применена сила. И просит 9 марта привезти на суд. Если будет жива.

“В случае моей смерти запрещаю вскрывать мое тело и требую отдать его целым и невредимым моим маме и сестре”, – пишет Надежда.

Ирина Ромалийская для “Цензор.НЕТ”

Источник