АДВОКАТ АНДРЕЙ СМИРНОВ: “ПРИ НЫНЕШНЕЙ ВЛАСТИ ЭФФЕКТИВНОЙ СУДЕБНОЙ РЕФОРМЫ НЕ БУДЕТ”

Что на самом деле происходит в украинских судах и Генпрокуратуре? С какими проблемами в последнее время сталкиваются адвокаты? Возможна ли реальная судебная реформа при нынешней власти? От кого зависит ее проведение? Как отучать судей от взяток? Каковы перспективы резонансных дел экс-министра юстиции Елены Лукаш и политика Геннадия Корбана? Свои варианты в интервью "Цензор.НЕТ" озвучил адвокат Андрей Смирнов.Правительственные пертурбации и “запах” досрочных парламентских выборов как-то отодвинули на второй план “повестки дня” реформирование судебной системы. Хотя еще недавно эта тема была одной из топовых в политикуме. Как-то уже не слышно: “Надо гнать в шею судей-коррупционеров!”, “Даешь обновленные под ноль суды!”, “Снимаем с этих продажных жрецов правосудия неприкосновенность!” Вот и лежат себе, припадают пылью президентские изменения в Конституцию в части правосудия. Правда, как утверждают сами же депутаты, голосов в сессионном зале под них все равно нет. Возможно, временно – до того момента, когда политическая целесообразность не приведет к очередному обмену “баш на баш”. Что же происходит непосредственно в судах, пока политики думают и договариваются?

“ВЛАСТЬ НЕ ХОЧЕТ ИЗБАВЛЯТЬСЯ ОТ СОБЛАЗНА РУКОВОДИТЬ СУДЬЯМИ”

– У нас сложилась достаточно интересная ситуация с проведением судебной реформы. Не прошло и двух лет, как власть наконец-то начала пытаться делать хоть какие-то шаги в этом направлении. Почему так долго тянули?

– Торможение судебной реформы обусловлено исключительно тем, что власть пытается структурировать максимально удобную для себя модель управления судами. Если посмотреть проект изменений в Конституцию в этой части, предложения Президента сводятся к трем предложениям: “Судьи на коротком поводке. Прокуроры в кармане. Суд под полным влиянием Администрации Президента”. Мы понимаем, что запрос общества на изменение судебной системы возник не вчера…

– Даже не два года назад.

– И не десять. Но нынешние намерения власти не снимают вопросов обновления судейского корпуса и создания эффективных инструментов противодействия коррупции. Однако основным элементом, от которого должна избавиться судебная система, является как раз влияние власти.

– Как это сделать?

– К большому сожалению, в сложившейся ситуации я не вижу для этого предпосылок. Я говорю о внутренней политике страны, клановом противостоянии между политическими группами, борьбе за портфели. Власть в последние 24 года держит в руках, как булаву, соблазн руководить судьями и не хочет избавляться от него. Если от этого отказаться, будет полностью изменено внутреннее устройство в политике. Поэтому многие ее представители не заинтересованы в справедливом суде. Как следствие – немало дел расследуются, исходя из принципа революционной необходимости или смены политических элит.

Я считаю, что единственным человеком, который может гарантировать и обеспечить проведение эффективных реформ, является Президент…

– Но у нас парламентско-президентская форма правления.

– За парламентом закреплена функция назначения и увольнения судей. Я бы не был так категоричен и не подменял понятия, что ответственность за неэффективность проведения реформ лежит только на депутатах.

Проблема еще и в том, что у нас в обществе вообще не задан темп на радикальные и быстрые изменения с целью получения результата в реформировании судебной и правоохранительной системы. К сожалению, наше общество болеет и нуждается в хорошем лечении, которое может обеспечить профессиональный и порядочный врач. Такого я пока не вижу. Но опасность в том, что болезнь может прогрессировать и стать неизлечимой. Этого не хотелось бы допустить.

– Но, согласитесь, проблема не только во власти. Не секрет, что судьи берут взятки без ее вмешательства. Как их отучать от этого? Например, депутат из “Народного фронта” Леонид Емец считает, что нужно повысить им зарплату до 50 тысяч гривен. Это поможет?

– Почему нет?! Лично я знаю немало таких, кто может претендовать на звание порядочного и добросовестного судьи. Вот им как раз увеличение заработной платы значительно помогло бы.

– Озвучу еще одно предложение депутатов из “Народного фронта”. Они настаивают на том, что всех судей надо уволить и набрать новых, как это было сделано с полицейскими.

– Если следовать этой логике, у нас судебная система остановится года на два. Потому что необходимого количества кадров, которые могли бы обеспечить рассмотрение невероятного количества дел, нет. Обучить их? Но судья, который приходит вершить правосудие по учебникам, не имея практики, не сможет выполнять свои обязанности должным образом. Поэтому я считаю это предложение неконструктивным.

Кстати, еще говорили, что одним из ключевых принципов формирования судейского корпуса должен быть критерий добропорядочности кандидата. Конечно, это правильно. Любой человек должен быть таким. Судья – тем более. Но как определять? Это ведь оценочное понятие. Критерии должны быть выписаны максимально четко, как и ответственность за дисциплинарные проступки, и вынесение заведомо неправосудных решений. При этом наказание – по максимуму жесткое. Сейчас у нас нет массовой показательной практики привлечения судей к ответственности. Есть пару уголовных производств. И то, эти судьи, по которым они открыты, продолжают работать.

– Судя по нашему разговору, при нынешней власти эффективной судебной реформы ожидать не стоит.

– Я в этом абсолютно уверен.

– Но как тогда в таких условиях обычному гражданину защититься в суде?

– Он может обратиться в Европейский суд по защите прав человека…

– И ждать решения лет десять.

– Поэтому этот вопрос тупиковый. Он ведет к безысходности человека, чьи права и свободы являются основной ценностью. Полнота власти у народа. А он у нас сейчас не имеет права на справедливый суд. Нынешняя система просто ломает судьбы людей.

“СО ВРЕМЕН ЯНУКОВИЧА ГЕНПРОКУРАТУРА НЕ ИЗМЕНИЛАСЬ”

– Было много претензий по поводу того, что вы защищаете экс-министра юстиции Елену Лукаш. Почему вы согласились быть ее адвокатом?

– Во-первых, существует базовый принцип, на котором построена адвокатура – нельзя отождествлять адвоката со своим клиентом. Для первого, в любом случае, это работа.

Во-вторых, лично я внимательно отслеживаю все резонансные дела, которые расследуются в Украине. Весной прошлого года я стал свидетелем одного немаловажного события – заседания парламентского комитета по противодействию коррупции. Там присутствовал заместитель генерального прокурора Юрий Столярчук. Мне очень запомнилось его выступление, где в обращении к народным депутатам и представителям правоохранительных органов была сказана такая реплика: “У нас очень мало времени для того, чтобы сделать все возможное и невозможное для сбора доказательной базы вины Елены Лукаш”. Когда должностное лицо высшей категории в публичном пространстве позволяет себе заочно дать оценку действиям человека, это убивает основополагающий принцип презумпции невиновности. Кроме того, из этого месседжа мне стало четко понятно, что никакой доказательной базы не существует.

– Что сейчас с делом? Какие-то следственные действия проводятся?

– Оно находится на стадии досудебного расследования. Никакие следственные действия по состоянию на сегодня не проводятся.

Я не увидел никаких дополнительных фактов, которые могли бы свидетельствовать или уличать мою подзащитную в уголовно наказуемых деяниях. Дело по-прежнему шито белыми нитками.

– Кстати, очень многие ваши коллеги тоже жалуются на то, что часто прокуроры непрофессионально готовят дела. Почему так происходит?

– Причина в кадрах и ручном управлении прокурорами. Первый аспект говорит о том, что, возможно, люди недополучили знания, что не позволяет им выполнять определенный объем работы. Второй – им сверху дают указания, как нужно моделировать свое поведение в уголовном производстве.

Речь идет о прокурорах, которые ненадлежащим образом выполняют свои обязанности или осознанно идут на нарушение процесса. Есть яркий пример – спикер Генеральной прокуратуры Владислав Куценко. Пару недель назад ему задали вопрос по санкциям в отношении чиновников бывшего режима. Он сказал: “Мы возбудили уголовные дела, хотя у нас не было никаких материалов. Отправили в Совет Европы запрос по поводу необходимости введения санкций, что и было сделано. Но доказательств нет. Нам же их нужно наработать”. Только представьте себе – такого уровня чиновник официально признается в том, что все эти производства являются просто фейком. Где ответственность, где презумпция невиновности? Это введение в заблуждение компетентных государственных институций Европы. Как адвокат, скажу, что эти комментарии Куценко лягут в основу будущего уголовного производства против него.

Мы с вами говорим о масштабной проблеме, ключ к которой лежит, повторюсь, в плоскости ручного управления Генеральной прокуратурой. Она, на мой взгляд, не поменялась со времен Януковича. Как прежний режим руководил ГПУ, так делает и нынешний.

– Речь идет о Президенте?

– В том числе.

– Вы также являетесь участником процесса в деле Геннадия Корбана. Как вы там оказались?

– Да, я являюсь адвокатом Михаила Кошляка – второго фигуранта в деле Корбана. Я там появился в силу того, что меня связывают определенные рабочие отношения и знакомства с рядом коллег. Они меня пригласили в это дело.

– Кошляк, насколько нам известно, находится под стражей. Почему не удалось добиться для него домашнего ареста, как было с еще одним фигурантом дела Олегом Мартыновым?

– Все санкции на проведение следственных действий, а также слушания по вопросам продления и изменения меры пресечения по озвученным трем фигурантам рассматривались в Днепровском районном суде одним судьей Николаем Чаусом. После 30-часового заседания по смене меры пресечения в отношении Корбана и 27-часового по Кошляку домашний арест Мартынова является не чем иным, как игрой на контрасте. Таким образом, нужно было показать обществу, что суд старался якобы объективно истолковать это уголовное производство.

– Но можно было двоих отпустить под домашний арест.

– Можно было и троих. А еще не дергать человека с больничной койки на 30-часовое заседание. Также могли поинтересоваться у органов досудебного расследования, что они думают об определенных деталях дела. Смотрите, основная фабула уголовного производства выглядит таким образом: есть подозреваемые и состав преступления. Между ними, цитирую материалы досудебного расследования: “Є коло невстановлених слідством осіб”. Это по всем эпизодам, на которых базируется дело. Мы спрашивали следователей и прокуроров: “Как вы можете доказать причинно-следственную связь нашего подзащитного с конкретным событием преступления, если вы не установили людей, которые, по вашему мнению, выполняли преступные указания?”. Они избегают ответов.

Я вам скажу, что в моей практике это абсолютный прецедент, когда суд первой инстанции, не приступив к изучению ходатайств со стороны обвинения по сути, в течение 23 секунд единолично рассмотрел 409 страниц ходатайств и объяснительных материалов. Потом ушел в совещательную комнату и вынес решение о продлении санкции. Это не был процесс. Даже не намек на него. Мы были свидетелями судилища с нарушением всех норм процессуального права.

– Понятно, что сейчас нереально прогнозировать, как может закончиться судебное разбирательство. Но какие все-таки возможны варианты?

– Дело Кошляка бесперспективно…

– Ясно, вы – его адвокат, другого не скажете.

– Нет, почему же?! Я могу сказать, что в других уголовных делах очень часто возникают случаи, когда подзащитный признает свое участие или соучастие в совершении преступления. Тогда мы можем идти на сделку со следствием и добиваться определенного оговоренного срока – в виде условного наказания или конкретного ограничения свободы. Но данного случая это не касается. А для дальнейшего проведения процесса у следствия нет желания определить круг неустановленных людей, о которых я говорил.

– То есть, из-за этого дело может затянуться на неопределенный срок?

– Безусловно. Однако я не могу исключать варианта, что прокуроры захотят подготовить обвинительный акт, и направить дело в суд, не установив личности так называемых свидетелей. Но они должны понимать: судья тоже спросит, о ком конкретно идет речь. Поэтому документы опять вернут в прокуратуру. Я уже подозреваю, что будет дальше – выйдет Куценко и будет кричать: “Зрада, адвокати Корбана затягують процес”.

“АДВОКАТАМ ВЗЛАМЫВАЮТ ПОЧТУ И ПРОСЛУШИВАЮТ ИХ ТЕЛЕФОНЫ”

– Я так понимаю, в адвокатуре сейчас тоже не все радужно…

– Во-первых, меня очень сильно расстраивает то, что за последние год-полтора после революции адвокаты очень часто становятся субъектами, в отношении которых проводятся негласные следственные действия. Так поступают с целью получения максимального количества информации о том, какую линию защиты они выбрали в деле. Это незаконно. Поэтому адвокатов очень часто “приписывают” к другим уголовным делам, к которым они не имеют никакого отношения.

– Какова цель?

– Получить санкцию суда на проведение негласных следственных действий – взлом почты, прослушивание телефонов, ведение наружного наблюдения. Особенно это касается тех, кто занимается резонансными делами. Это очень тревожный сигнал.

– Но адвокаты тоже могут обратиться в суд относительно таких незаконных действий правоохранительных органов.

– Они могут не знать, что в отношении них осуществляются такие действия.

– Почему же?! Если взламывают почту или телефон, это несложно заметить.

– Это можно списать на погрешность оператора мобильной связи или интернет-компании. Поэтому нет смысла подавать в суд.

Во-вторых, меня настораживает отсутствие эффективной работы органов адвокатского самоуправления в вопросах защиты процессуальных прав адвоката. К примеру, меня приглашает прокуратура с целью допросить в рамках уголовного дела, которое я представляю. Я иду. Следователь три часа меня допрашивает. В конце дает на подпись протокол. А я его спрашиваю: “Как вы относитесь к статье 65-й Уголовно-процессуального кодекса Украины, по которой адвоката запрещено допрашивать по делу, которым он занимается?” У него начинается паника. Он понимает, что не имел права этого делать, но ведь допрос был, и я прошу его формализовать. Следователь начинает придумывать всякие “абракадабры”.

– Например?

– Предлагает формулировку, что я даю добровольное согласие на раскрытие информации, которая может содержать адвокатскую тайну. Поэтому я и был допрошен. Но пока я следователю не принес письменное согласие клиента на разглашение тайны, любые его подобные действия являются неправомерными. Так же допрашивали защитников Корбана Оксану Томчук, Андрея Богдана, Игоря Черезова. В такие моменты хочется чувствовать поддержку органов адвокатского самоуправления, в составе которых есть комитеты по защите профессиональных прав адвокатов. Их представители обязаны должным образом реагировать.

– Реакции нет?

– Я бы сказал по-другому. Эту реакцию нельзя назвать эффективной и своевременной. В стране не так много резонансных дел, которые находятся у всех на виду. Из новостных источников и социальных сетей легко узнать о таких вызовах на допросы. Реакция органов адвокатского самоуправления в таких случаях должна быть превентивной. Они обязаны мгновенно связываться с адвокатами и предлагать им помощь.

У меня на эту тему недавно состоялась дискуссия с одним уважаемым адвокатом. Он сказал, что защитник, почувствовав, что у него проблема, должен сам позвонить и сообщить об этом. Но ведь может быть так, что он не успеет этого сделать.

– Его задержат?

– У нас в стране возможно абсолютно все.

Ольга Москалюк, “Цензор.НЕТ”

Источник