Семья погибшего на учениях подполковника Ширинского не может добиться у государства ни пенсии, ни компенсации

Вдова подполковника Татьяна Ширинская наняла адвоката и пытается добиться правосудия, но им постоянно "суют палки в колеса"Как информирует Цензор.НЕТ, об этом на своей странице в Facebook написала волонтер Елена Егорова. Приводим ее текст полностью.

“История подполковника Игоря Ширинского продолжается…

Яворовский полигон.

В самоходно-гаубичной батарее стрельбы. Наконец дали снаряды. Аж 200 штук. Значит, отстреляются не все. Если по снаряду на нос, выходит 200 человек. А в батарее 300. Да, именно так. Триста человек в батарее. А офицеров – давайте посчитаем. Командир батареи, подполковник. Замполит батареи, капитан, который не вылазит с приемки личного состава на ППЛС, Три командира взводов, из которых один, младший лейтенант, сутками пропадает в охранении. Плюс три преподавателя. Итого, реально выходит шесть офицеров на девять взводов. За год службы такого никогда не было. 100 – 120 человек максимум.

Выкручивались, как могли. Взводниками поставили сержантов-инструкторов, они же проводили занятия. На самоходках занимались по очереди, машин и тренажеров катастрофически не хватало. И все равно к концу обучения многого не успели. На стрельбы люди вышли сырыми, плохо обученными. Два наименее обученных взвода с одним офицером и одним преподавателем оставили в лагере, решив устроить им дополнительные занятия, а потом, перед самой отправкой, выбить снаряды еще на одни стрельбы. Один преподаватель из трех с давлением загремел в госпиталь.

Кто остался? Два подполковника, командир батареи, и один из преподавателей. Плюс командир одного из взводов, лейтенант и несколько сержантов-инструкторов. Полковник, руководитель стрельб, был отправлен на контрольно-наблюдательный пункт в качестве корректировщика.

Итого, реально, на огневой позиции остаются всего ТРИ офицера на 200 мобилизованных курсантов учебки. Четвертым офицером, в помощь, вызвался еще один подполковник. Он и стал старшим на огневой.

Стреляли с закрытой огневой позиции, уменьшенными зарядами. Почему уменьшенными? Потому что 2С3М “Акация” полным зарядом толкает свой 43-килограммовый снаряд на 17 километров. А на полигоне от огневой до стрельбища всего 5.5 километров. Пришлось уменьшать заряды. С каждой гильзы вытащили по нескольку мешочков с порохом. Сколько пороха набралось в итоге? Много. Шесть полных снарядных ящиков.

Отстрелялись. Чудо, что без происшествий, учитывая слабую подготовку личного состава, малое количество офицеров, древность боеприпасов и плохое состояние техники. Нервов и сил ушло много. Хорошо еще, что не приехало начальство с проверкой, и не вставило палки в колеса.

Читайте на “Цензор.НЕТ”: Бойцу батальона “Айдар” Руслану Корнутичу, после 6 ранений и 4 контузий, нужна помощь для реабилитации. ФОТО

Оставшийся порох, по правилам, сдается начальнику склада РАО, и списывается. Вот только порох нестабилен. Это не пластид, не гексаген, и даже не тротил. Это артиллерийский порох, который может вспыхнуть от любой искры или перепада температуры. И сгореть с выделением огромного количества тепла. И никакой начальник склада в здравом уме его на хранение не примет. Поэтому, испокон веков, остатки пороха сжигают прямо на огневой позиции. Занимается этим старший офицер.

Так было и в этот раз. Порох разделили на три партии, по два ящика. За один раз такое количество не сожжешь. Даже один ящик пороха при горении выделяет столько тепла, что сильный жар ощущается в 50 метрах от вспышки.

Первую партию сожгли без проблем. В яму в старом капонире ссыпали порох, присыпали землей, насыпали дорожку, подожгли.
Потом два солдата принесли вторую партию. Поставили ящики возле ямы, подполковник спустился, чтобы определить, безопасно ли ссыпать в яму новую партию. В этот момент вспыхнул один ящик, за ним второй. Солдаты успели выскочить из огня, офицер не успел. Вспышка была такой мощной, что прийти на помощь и приблизится к капониру никто не смог. Выбирался из ямы сам.

Полусинтетическая форма (арикул 2701) сплавилась вместе с кожей. Солдаты пострадали намного меньше, у них была форма из х/б ткани. В ожидании дежурного ГАЗ-66, подполковника уложили на землю, накрыли марлей, и поливали водой. Потом дежурка, потом переложили на “скорую”, прилетевшую с Центрального, потом госпиталь во Львове и Киевский Ожоговый Центр.

Усилия врачей оказались тщетными, через несколько дней офицер умер.
Остались жена и двое сыновей.
***************************
Опять расследование. Опять никто не виноват. Сам полез, сам сгорел. Несчастный случай? Халатность? Бюрократам из Минобороны удобнее думать, что халатность. Никаких компенсаций и пенсий. Проще выделить деньги семье самострельщика – аватара с передовой, и с почестями похоронить, как героя, чем офицера, сгоревшего на полигоне, в тылу.

Проще.

Вот только есть одно большое НО.
В семье майора Аминева, заместителя командира 181 танкового полка, оба сына выросли и стали офицерами. Каждый из них любит свою страну..
Потому что Родина не бросила в трудную минуту.

А что думать о Родине сыновьям подполковника Ширинского? Это то, что сейчас происходит!!!
Татьяна Ширинская наняла адвоката, изо всех сил пытается добиться правосудия, но им то и дело “суют палки в колеса”.
Этого так просто оставлять нельзя! Вместе мы должны помочь Татьяне. Возможно у кого-то есть определенные влиятельные знакомые, или опыт в таких вопросах”.

Читайте на “Цензор.НЕТ”: “Захотят ли подписывать контракт люди, которых систематически обманывают?”, – лейтенант Влад Якушев о невыплате воинам обещанной “боевой тысячи”. ДОКУМЕНТ

Источник