АЛЕКСЕЙ ГОРБУНОВ: “ВСЯ НАДЕЖДА ТОЛЬКО НА МОЛОДЫХ. СКОЛЬКО Я ИХ УВИДЕЛ НА ВОЙНЕ, НА МАЙДАНЕ. ЭТО И ЕСТЬ ТО ПОКОЛЕНИЕ, КОТОРОЕ СВОЕЙ КРОВЬЮ ЗАСЛУЖИЛО БУДУЩЕЕ. БЕЗ ЗАПРОДАНЦЕВ, ШКУР И ШАКАЛОВ”

Любимый артист нескольких поколений – о грядущем 55-летии, новых спектаклях и песнях ветеранов АТО; о том, отчего Высоцкий не поддержал бы Путина и почему сам Горбунов не пойдет за помощью в Минкультуры. А также об уроках актерского мастерства в машине Олега Янковского, школе Вячеслава Тихонова и перевернувших сознание молодых украинских группах.***

– А где моя гитара? Куда задевалась? А, вот она! Кыця моя, кыця! Кы-ы-ця золотая!

Алексей Горбунов достает из чехла гитару, а я, стоя в углу комнаты, думаю о том, что именно для таких, как он, и придумано гордое и емкое слово “артист”. Потому что во всех многочисленных ипостасях своего “art” – искусства Алексей Сергеевич одинаково страстен и выкладывается без остатка. В том числе и в интервью для “Цензор.НЕТ”, где артист Горбунов, кажется, поставил рекорд по плотности высказанного. В каждую минуту своей речи он успевал вместить столько мыслей, образов, мимических форм и пластических этюдов, что, как сказано у Стругацких, мне приходилось прилагать изрядные усилия, чтобы удерживать его в своем темпе восприятия.

И на репетиции музыкального спектакля “Черная шкатулка”, в окружении музыкантов своей группы “Грусть пилота”, Горбунов буквально потеет аллюзиями; невысказанными, но обозначенными смыслами и подтекстами. Он и вправду не профессиональный певец, но и свой сходу узнаваемый тембр голоса, и свою “территорию песни” знает добре – и Богом данное ему актерское мастерство использует “по полной”. Несколько вступительных тактов – и ты у него в плену, и как-то совсем не хочется на волю.

При этом в самом начале интервью Горбунов просит:

– Только не надо про политику, хорошо? Я и так про нее все время говорю. Она у меня во где! Давай про спектакли, музыку, театр. Хорошо?

Я не возражаю. Все равно от политики в разговоре никуда не уйти, поскольку от жизни Горбунов не отгораживается и гражданской своей позиции – не скрывает. В общем, там, где это станет неизбежно, поговорим и о политике. А где нет, то, пожалуй, обойдемся и без нее…

“ПО СИЛЕ ДУХА И ЭНЕРГИИ ЛИНА КОСТЕНКО – ЭТО НАШ ВЫСОЦКИЙ”

– Обратил внимание на то, что в спектакле “Черная шкатулка” у вас поются песни, когда-то исполнявшиеся Бернесом, Высоцким, Окуджавой, Цоем. Это здорово, и всем понравится, но как насчет молодых имен?

– Какие молодые? Я в поэзии знаю Лину Костенко и Кабанова Александра! Я молодых не пою, я пою Высоцкого, Окуджаву, Цоя…Ну, понятно, у меня такой тембр голоса…знаешь, я бы с удовольствием “Онуку” б спел. Но я никогда в жизни не спою так, как эта великая молодая певица! Я б с удовольствием “Луну” спел! Сейчас есть две девушки, которые меня наглухо разорвали своим талантом: это ” Louna ” и ” ONUKA “. “Онуку” я год слушаю, это гипер-супер! Но ты послушай “Луну”. Слышал “Луну”? Нет? Открой после нашей беседы и посмотри. В украинской музыкальной истории благодаря Интернету они за два года перевернули сознание мне лично! Потому что всем нашим ” зіркам ” эстрадным нужно смотреть, как поет “Hardkiss”, как поет “Pur: pur”, как поет “ONUKA” и как поет ” Louna “.

И ведь есть еще масса таких групп! Что произошло? А вот что: дети в компьютере записывают песни и выкладывают их в сеть. И когда песня талантливая, у нее миллион прослушиваний за неделю! Сегодня мир гораздо более открытый! Вот, записал пацан в Запорожье или Кривом Рогу песню – а из Канады продюсер ему уже звонит и говорит: “Ну-ка, вышли мне еще пару песен!”. Это сейчас так работает.

И в кино так будет. Моя мечта – дожить до того времени, когда кино будут снимать айфоном. Я уже год снимаю свои клипы – если, конечно, их можно назвать клипами. Это все самодеятельность, но снимается на айфон. И я понимаю, что если человек настоящий и энергия настоящая, то мне не надо высвечивать и вылизывать. У меня нет денег и времени, чтобы снимать хороший клип. А снимать клип с душой и тем, что людей цепляет…я ведь все равно не певец, я – драматический актер! Актер, который поет.

– И эта актерская интонация, она же и вправду раздвигает пространство песни…
Загрузка видео…Алексей Горбунов и группа “Грусть пилота”, репетиция спектакля “Черная шкатулка”

– Я тоже так считаю! Для меня песня – это некая игра, это маленькая роль. И для меня песня Высоцкого – это законченный маленький сюжет фильма-истории. Театральной, киношной…Потому что у Высоцкого в каждой песне есть характер, судьба, обстоятельства. Это законченное драматическое произведение! Точно так же и у Окуджавы. Только у Окуджавы исполнение более лирическое – пускай и на основе очень кровавых военных тем. Потому что Окуджава всю войну прошел – и потому пишет о том, что видел. Как прошедший всю войну Некрасов написал “Окопы Сталинграда”.

– Знаете, у меня и многих моих знакомых появилась болезненная привычка к такому ходу мысли: а как бы эти советские мастера, которых уже нет с нами, отнеслись к аннексии Крыма, к войне на Донбассе?

– И я все время об этом думаю…

– Насчет Булата Шалвовича у меня лично сомнений нет: он и свору эту гэбэшную всегда ненавидел, и войну.

– Конечно.

– А вот с Владимиром Семеновичем, как по мне, все не так ясно, настолько широкий по охвату был человек. Вывернуть его могло в любую сторону.

– Да ну?! Лично я не сомневаюсь ни одной секунды: Владимир Семенович правдолюб и правдорез такой! Поэтому он такой единственный и был! Потому что Булат Шалвович Окуджава замечательно писал – но он все равно был очень лирический человек. А Высоцкий – изначально бунтарь! У него есть слова: “Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал”. Мне кажется, при любой власти Высоцкий был бы в оппозиции. Как любой честный художник, тем более такого уровня и энергии как Высоцкий, – он всегда будет против власти! Любой! Он не вписывается ни в одни правила бытия! И в советское время не вписывался, а уж в наше-то время, я думаю, он бы так орал, так жилы рвал!..

– А Цой?

– А Цой, он и так-то раньше всех начал! Если открыть все его песни, то видишь, что Цой, как и все талантливые поэты, опережал свое время. На десятки лет вперед видел! Как Маяковский – в 20-е годы все видел. И Хлебников, чью футуристическую пьесу мы в Одессе делали с театром Леши Коломийцева, – конечно, и он видел время!

Это же не просто так говорили: “Поэт видит время”! То, как видит Лина Костенко, – на 100 лет вперед! А мы даже не прислушиваемся к Лине Костенко, которая – великая тетя! Величайшая! Ее слушать надо, читать ее стихи! Слушать, что говорит Лина Костенко! Она видит будущее! Мало того, она к этому возрасту (все-таки ей 86!) пронесла чувство собственного достоинства, никогда ни с кем не была “руць-пуць-муць” (роскошно изображает скользкие угодливые рукопожатия. – Е.К.)! Лина Васильевна – это наш Высоцкий, по силе духа и энергии это женщина такого уровня как Владимир Семенович!

– Согласен. И когда несколько назад она ездила с туром по стране, представляя свою книгу, то собирала полные залы. Люди сидели зачарованные – потому что имели дело с человеком, которой верили без остатка.

– Конечно! А ей верить можно: сколько лет она пишет правду! Притом и поэтесса великая, и в то же время видит будущее! И у нее так болит сердце за Украину, так болит душа, что это в каждой строчке есть! Я ее на радио читаю в каждой программе!

“Я ПОНИМАЮ: МОВА – ЭТО, КОНЕЧНО, НАША ЗАЩИТА. НАШ ФЛАГ, НАШ ГИМН”

– Можете назвать 3 песни, которые полнее всего передают то, чем сейчас живет Украина?

– Я уже говорил, мы поем Окуджаву, Высоцкого и Цоя. И я понимаю, когда людям 40-50. Но когда молодые, 20-30 лет от роду, знают слова и поют – вот что меня удивляет! Поэтому я не могу тебе 3 песни назвать. Любая песня Цоя, Высоцкого и Окуджавы сегодня – что про Украину, что про Россию. Она про людей, про наши души и наши сердца. Потому что мы все равно живем в этом постсоветском пространстве. Все равно! У нас одна половина застала Советский Союз, а вторая половина – вообще не знает, что это! Но это поколение, в отличие от нашего, – настолько развито! Вот, я смотрю на свою старшую дочь, ей 15 лет, а младшей – 7. И с 5 лет для них обеих был открыт мир! Как появился компьютер, так мои дети живут там и говорят: папа, смотреть фильмы надо вот эти, клипы – вот эти, группы – вот эти. Да меня дети просвещают! И все, что мне показывают дети, – это настолько круто, что я понимаю: я так отстал, что для того, чтобы успеть в будущее, мне надо слушать детей! И не дыши, и делай, что тебе говорят дети. Вот, Лина Костенко – это большой ребенок. С душой ребенка и чистым сердцем. Который тоже говорит как надо. Вот ее надо слушать. Ее! И делать так, как говорит Лина Васильевна. И всех будет счастье.

– Большинство песен, которые вы исполняете, – они на русском…

– …Да, но я скажу сразу: в спектакле “Черная шкатулка” 2 или 3 песни – народные украинские. И они настолько органично вплетаются…Понимаешь, я же русскоговорящий, я в такой семье вырос: у меня папа – сибиряк с Алтая, мама – из Ворошиловоградской области, город Перевальск, из семьи шахтеров.

– И как, доводилось слышать в свой адрес: “А чего ты поешь на русском? Ты же за хохлов, вот и пой по хохляцки!”

– Да, ну, это бред, слышишь? Я, наоборот, сегодня отношусь к этому серьезно и понимаю: мова – это, конечно, наша защита. Это как наш флаг, наш гимн! Мова – это наше оружие! И я понимаю, что это нужно. И мои дети, слава Богу, знают украинский язык. Я его тоже достаточно неплохо знаю. Но в жизни, на бытовом уровне – всегда общаюсь на русском. Хотя я 11 лет проработал на Довженко. И я помню это советское время, когда мы дублировали все фильмы. На русском и на украинском. Все, что снимала киностудия Довженко, дублировалось на русском и украинском. И огромный прокат был на Западной Украине. Я тогда, будучи еще молодым артистом, спрашивал старших режиссеров и актеров: зачем мы на украинском дублируем?

– И что вам отвечали?

– А мне отвечали: “А Ровно? А Львов? А Хмельницкий?”. Тогда ж кино везде смотрели! И по всей Западной Украине прокат был на украинском языке. На другой половине, вместе с Киевом, шло на русском.

– Насколько я понимаю, в российских сериалах и фильмах вам последние два года сниматься практически не предлагают. А если бы предложили, то каким должно быть это предложение, чтобы вы согласились? Что в этом проекте должно быть, и чего быть не должно?

– Мне предлагают сценарии до сих пор. Что должно быть – мне сказать сложно, я сейчас сосредоточен на театре. Я в кино столько переснимался, у меня более 140 фильмов. И с одной стороны, мне обидно, что сейчас эта огромная пауза с кино. А с другой стороны, хорошо, что эта пауза есть. Потому что я могу спокойно делать второй спектакль за три месяца. И я понимаю, что мне обязательно нужно на сцену, потому что я соскучился-истосковался по сцене…Я все-таки работал в театре. И я, слава Богу, благодарен Олегу Меньшикову, за то, что я у него 8 лет проработал в театре. Я проехал всю Россию, всю Америку, Канаду и Европу. Я у Меньшикова 8 лет играл 2 спектакля: пьесу “Кухня” и “Игроков” Гоголя. Играл с таким составом, я ему так благодарен! И это он меня вернул в театр, Олег Евгеньевич! Потому что я в театре не работал 9 или 10 лет.

– Эх, раз вы так ему благодарны, не буду даже спрашивать вас о его нынешних взглядах…

– Ну, зачем? Я же не видел никого уже больше двух лет! У меня с кем были прекрасные отношения, с теми и остались.

– То есть обрывов в отношениях нет?

– Ну, как нет…

– Я это к тому, что часть людей как будто ушли в какой-то параллельный милитаристский мир. У меня самого есть пара таких печальных историй с приятелями из-за поребрика.

– Да, мы все это пережили за два последних года. Но сейчас тоже все меняется. И многие люди, которые 2 года назад гавкали, сейчас хотя бы уже не гавкают! Хотя бы уже молчат и понимают, что все не так, как им представлялось.

“ЧЕРНАЯ ШКАТУЛКА” – ЭТО РАЗГОВОР ПО ДУШАМ В ОЧЕНЬ ТИХОЙ ОБСТАНОВКЕ И С ЛЮДЬМИ СВОЕГО КРУГА

– Подскажите, для кого создан ваш спектакль “Черная шкатулка”. Кому на него идти, чего ждать зрителям?

– Идти, в первую очередь, тем, кто любит театр. Идти людям, которые любят песни Высоцкого, Окуджавы, и хотят попасть на спектакль, который как на кухне. Это самое главное: я хочу сделать спектакль, где можно шепотом говорить со зрителем об очень серьезных вещах. Как если бы мы собирались на кухне.

– Шепотом – но так, чтобы все слышали?

– Все будут слышать! Ну, я так надеюсь. Это все зависит от мастерства. У нас очень хороший режиссер – мой друг Юрий Одинокий, штатный режиссер театра им.Франко. Он поставил очень много известнейших, обросших легендами спектаклей – таких, как “Мелкий бес”, “Зрители на спектакль не допускаются” (это в Театре на Левом Берегу). В Одессе поставил ” Ladies Night ” – и уже 12-й год этот спектакль на аншлагах играют! А сейчас он репетирует “Три товарища” Ремарка. Во Франка, на украинском!

– Круто. Никому, наверное, не надо объяснять, почему именно в Украине этот спектакль сейчас будет востребован.

– Это будет бомба! И даже по выбору человека можно оценить степень его таланта. Он, конечно, уникальный, один из лучших, я считаю, театральных режиссеров в Украине. Мало того, мы с ним очень давно знакомы, это мой друг с детства. Мы и на Русановке вместе выросли, и театральный институт вместе заканчивали, и в армию почти одновременно ушли…И вот я очень рассчитывая на Одинокого – что он из ничего сделает то, о чем мы с вами говорим. Потому что мы с ним одного возраста – и вместе переживаем все, что происходит в нашей стране. Поэтому “Черная шкатулка” – это разговор по душам в очень тихой обстановке и с людьми своего круга. То есть, грубо говоря, мне хочется, чтобы зрители были такие, как я.

– То есть это будет такой квартирник…

– Квартирник, но в театре, да! И даже кухонник – но в театре. Это когда люди сидят, пьют чай и друг другу в глаза смотрят, и примерно как мы с тобой разговариваем.

– Когда будете показывать спектакль?

– Премьера – 24 сентября в Запорожье и 25-го – в Днепропетровске. В Днепре, слава Богу, мы много выступали, там много друзей, да и город мне нравится.

– К тому же этот город уже навсегда останется в истории как ключевая наша база в годы войны на Донбассе. Одни тамошние госпитали чего стоят…

– Я два раза был в госпитале им.Мечникова. Врачи – это такие люди…А Днепр я очень люблю. Он у меня, конечно, связан с войной…А еще в свое время снимался на “Южмаше” с Вячеславом Тихоновым в 88-м году! Была такая картина: “Приближение к будущему” режиссера Карена Шахбазяна. И я играл небольшую роль, а Тихонов – главную, директора завода. И он мне, молодому артисту, рассказывал про “Южмаш”: “Обрати внимание, какая мощь. И что вообще такое “советский инженер”?”. И я ему так благодарен! Он какие-то очень точные вещи мне говорил: как играть…

– А вы его, наверное, слушали, открыв рот…

– Вот так вот, не дыша! Ну, мне повезло, я с великими актерами снимался. С великими! Янковский мне рассказывал, Евстигнеев мне рассказывал. Джигарханян! Юрий Яковлев! Наш великий Николай Гринько! Юри Ярвет! Николай Вокач! Я снимался со всеми. Почти всех их уже нет – но это все советские актеры-киты!

Олег Иванович Янковский мне про Тарковского рассказывал. Он как раз только что снялся в “Ностальгии”, и снимался у Балаяна, в фильме “Филер”, и мне повезло, что я в этой картине снимался. Это была третья картина, в которой я снимался вместо Меньшикова, вот судьба дарит мне такие подарки!…И вот мы снимали этот фильм в Калуге. И я два раза ездил из Москвы с Олегом Ивановичем на его машине, у него “семерка” была. И он из Италии такие модные перчатки привез. Он вообще одевался очень модно, импозантно. И не был похож на советского артиста, всегда был какой-то западный, интеллигент-белогвардеец. Помнишь, как в “Щите и мече” он играл этого…Йогана Вайса?

– Да нет, то был Любшин.

– Точно, а Янковский играл Шварцкопфа! У него вообще европейское лицо, и по манере он европейский актер, почему его и на Западе так воспринимали…Так вот, Олег Иванович в эти две поездки на его машине преподал мне такие уроки актерского мастерства, которые на всю жизнь со мной. На всю жизнь! И то, что я услышал в частных беседах от Янковского, Тихонова, от Бори Брондукова…Знаешь, каждый из них мне своим языком рассказывал, но Боря Брондуков мне рассказал за жизнь такое, что…

И это все происходило на Довженко. Я же еще застал на Довженко Гринько, Степанкова, Брондукова, Мыколайчука! Величайших актеров! Это люди с чистой совестью, большим сердцем, с талантом! Таких сейчас уже нет, не собирают! А мы учились с ними вживую, на площадке…

И при этом они не звезды были, вели себя скромно. Чем лучше актер, тем он скромнее. Я вот не знаю, как бы они сейчас жили. Не знаю. Вот, есть “95-й квартал” – и был бы Кость Петрович Степанков. Эти актеры, они же не вписались бы в это (ерническим тоном. – Е.К.) “эстрадное движение”, да? А деньги щас только там, больше нигде денег нет!

“НА МАЙДАНЕ МНЕ СТАЛО ПОНЯТНО: ВОТ МОЯ СТРАНА! ПУСКАЙ 30% НАСЕЛЕНИЯ – НО ЭТО ЛУЧШИЕ ЛЮДИ, ЗА КОТОРЫМИ Я ХОЧУ ИДТИ!”

– Военных у себя на концертах видите много?

– Много очень. И мы всегда с удовольствием их зовем. Вот, в Днепре, естественно, будут люди из госпиталя. И мы всегда приветствуем, чтобы у нас на концерте бесплатно сажали либо людей из госпиталя, либо АТОшников. Ведь что-что, а именно благодаря мужеству и героизму военных мы удержали ситуацию! И для меня самое большое открытие и впечатление – это военные. За эти два года я их много видел – молодых, пожилых, среднего возраста. И меня эти люди просто поразили! Это вообще с Майдана началось, с тех лиц, которые я там видел. Для меня было понятно: вот моя страна! Пускай будет, грубо говоря, 30% населения – но это самые активные, это лучшие, люди, за которыми я хочу идти! И жить я хочу с такими лицами, с такими глазами!

Я часто смотрю фото с Майдана. Меня это держит, я к этому возвращаюсь. Многих людей уже нет…

– Помню, вы тогда общались и с ребятами из Автомайдана…

– Я и у “афганцев” был, у меня среди них много друзей. Я же еще в советское время играл много военных, и в том числе “афганцев”.

– На какие из исполняемых вами песен живее всего реагируют ветераны?

– На все военные! Высоцкого поют прямо с тобой, ведь у него много военных песен, причем реально крутейших! Вот, у меня, кстати, 22 сентября будет большой концерт “АТОшная песня” в “Жовтневом дворце”, я буду петь в числе других артистов.

– Что будете петь?

– Вертинского и Высоцкого. Просят военные песни. Но я пару раз слышал у пацанов АТО-шников такие песни, шо мама дарагая! Да надо их брать и диск выпускать!

– Ну, да. Материал, конечно, может быть неровного качества, но ведь его много, и можно выбрать.

– Классный материал, Женя! Там отобрать можно, там есть, например, такой чувак, Вова-“Сема”, киборг из Донецкого аэропорта, меня с ним Лойко познакомил, когда год назад мы ездили с “Аэропортом”. Я тогда со всеми познакомился…Так вот, из николаевской бригады Вова “Сема” написал песню “Аэропорт”. Точнее, аго товарищ написал музыку, а он – слова, и он же эту песню поет. Так поет, что, вот, щас бери – и выпускай! Мало того, что это очень мощно по исполнению, плюс пережито своими глазами и сердцем. Эта песня написана кровью! И она зацепила меня год назад, когда я ее услышал. Я ее на радио уже 2 раза ставил.

И вот на этом концерте будут такие песни, написанные ребятам из АТО! Есть просто бомбовые песни! Это вообще хорошо, когда на войне люди творчески проявляются! Потому что сама по себе война – это постоянная кровь, жесть. Но при этом люди пишут стихи на войне!

– Как считаете, помимо денег, которых хронически не хватает, чего государство недодает нашим военным?

– Не знаю, мне об этом сложно говорить. Я так устал от государства…Человеческого тепла недодает, правды недодает. Знаешь, можно не найти денег – но теплое слово можно найти всегда! И я уверен, что есть еще много резервов. Воинов спасают детские рисунки, волонтеры и вся страна, которая молится за бойцов! И вот эта каждодневная молитва спасает наших пацанов. Потому что Украина – мистическая страна, Гоголь не просто так здесь родился. И Булгаков не просто так здесь родился. Ведь не просто так эти люди здесь родились. А Лина Костенко и продолжает здесь жить, являясь сутью этой страны. Сутью, болью, солью ее! И вот молитва людей спасает наших ребят. А государству, мне кажется, не хватает искренности и человеческой откровенности. Когда везде ложь и многое прячется, это ужасно.

– Вы исполняете главную роль в опере 2014, посвященной оккупации Крыма…

– (Раздражаясь – Е.К.) Да не посвящена она оккупации Крыма, я прошу не путать. Это все настолько притянуто…это вечная тема, что мы пишем об оккупации Крыма? Оккупация человеческой души – давайте это так назовем. Велимир Хлебников писал про оккупацию человеческой души! Плен души и сердца: одни к свету идут, другие – ко тьме! Ничего нового, там все просто. Там чекисты заходят в Петрограде в квартиру к белогвардейцам, расстреливают сына, забивают все…

 Одесса, август этого года. Премьера футуристической оперы “2014” театра Алексея Коломийцева

– Да, и это и про 33-й год, и про 37-й…

– И про 20-й, про 30-й, 40-й, 53-й, 57-й. Абсолютно вне времени! Прошу заметить: пьеса Хлебникова написана в 1921 году. А действие происходит в 1918-м, в Петрограде. И причем здесь Крым? У нас любят втягивать темы. Ну, это какой-то бред, понимаешь? Режиссер так обозначил, (и то это у нас было на афише, потому что Саша Лиев поддерживал) изначально был посыл: в связи с двухлетней оккупацией Крыма.

– Ну, понятно, чтобы поспособствовать раскрутке, все-таки эта тема всем понятна.

– Ну, да. Но по сути это к пьесе отношения не имеет. И я все время умоляю журналистов: не привязывайте вы политику! Лучше посмотрите спектакль, а потом напишите! Ну, нельзя журналисту писать до спектакля – чтобы я транслировал, рассказывал о чем эта пьеса. Причем журналисты мне заранее загоняют свою тему: а расскажите про оккупацию…Ну, бред! Никто не хочет послушать поэзию Хлебникова, а вместо это впяливают мне политику! И меня это бесит! Я ухожу от политики в театр, чтобы играть на понятном человеческом языке про сердце и душу. И про ту боль, в которой мы все с вами живем. А говорить об этом я уже устал! Я хочу говорить про театр и кино, про тех людей, которые меня окружают. Как, вот, музыканты. Мы все вместе работаем бесплатно, на энтузиазме. Но когда людей прет…ну, посмотришь репетицию, увидишь.

Хорошо вообще, что мне друзья помогают к юбилею. Министерство культуры? Да я к нему обращаться не буду! Я понимаю, тяжелое время, они заняты другими проектами. Я даже не хочу туда лезть.

– Хотя вам-то наверняка пошли бы навстречу.

– Ну, мне, народному артисту Украины, в 55 лет, наверное, могли бы что-то. Но я не пойду! Вот, зато мне друзья помогают. “Цензор.НЕТ” помогает, Гордон, вот, снял передачу, Янина (Соколова. – Ред.)с 5 канала. Вот этим людям я благодарен. Их немного, но они всегда по звонку тут же: “Что надо – о спектакле? Напишем”. Или Янина приедет с камерой и снимет шикарный репортаж. Потому что она сама актриса и хорошо понимает, что такое актер и театр.

– Юбилей будете праздновать?

– На юбилей 29 октября в ТЮЗе – премьера оперы “2014”. Билеты будут в кассе, но очень мало, поэтому тем, кто захочет прийти, надо уже включаться, искать. А 30 октября в клубе “А tlas “, который меня очень поддерживает, дают мне площадку и создают условия, – концерт. Готовится специальная юбилейная программа. Там мы и Настей Приходько споем…но пусть это будет сюрприз. Хотя Высоцкий там будет звучать обязательно. Будет Саша Ярмак, очень надеюсь, что появится Brutto, ну и еще несколько близких людей. Лесь Подервянский будет, Саша Кабанов. Будет вечерина такая, шо поверь мне!

И вот это те люди, которых я хочу видеть на свои 55 лет. И многие придут, которые мне помогают – искренне! Бизнесмены, спортсмены. Я очень надеюсь, что Саша Усик будет, я очень хотел бы, чтобы Саша Ломаченко был с дядей Толей ( Анатолий Ломаченко – отец и тренер Александра. – Ред.).

А снимать это все будет Андрей Кавун. Великий режиссер, который снял “Охоту на Пиранью”, “Канадагар”, “Детям до 16”, мой любимый сериал “Курсанты”. Я у Андрея почти во всех картинах снимался. Вот, он год сидит без копейки во Львове – один из лучших режиссеров России! Ты себе такое представляешь?

Но давай не будем о грустном; хочется, чтобы этот концерт прошел позитивно. Есть очень много хороших людей, которые помогают искренне. Вот точно так же, как волонтеры помогают бойцам, – так и мне во многих ситуациях. То на кино дадут деньги друзья, то на концерт придут, купят ползала…То есть я вот так живу – благодаря людям, которые меня знают давно. А ты же знаешь: у всех сейчас с “бабками” сложно. У всех!

– Как и у волонтеров, которым мало что присылают…

– Так ведь отдали все, Женя! Отдали! Сколько еще можно присылать?!

– Не только поэтому. Это часто звучащее слово “перемирие”, оно многих успокоило.

– Нет, война продолжается, кто-то гибнет. Вот, мы с тобой сейчас говорим, а кого-то обстреливают, а кто-то в щель заныкался. Кого-то сейчас раненого вытаскивают. Но у нас сейчас все равно много достойных людей, я очень надеюсь на новое поколение. Почему я про эти новые группы в начале интервью начал говорить? У них есть эта молодая энергия, и это уже люди другой страны. Это люди, которые уже не застали совок, поэтому так поют. Да они на английском половину пишут, и поют, сука, так, что я думал, это группа из Лондона! А мне говорят: “Да нет, Вася, это группа из Кривого Рога! А зовут ее так и так”. У меня – шок! Я начинаю прослушивать: ну, сука, “Дорз”! Джим Моррисон один в один, только сегодняшний! И я, конечно, на этих детей открытыми глазами смотрю. И кричу: “Возьмите меня в будущее!”

Я с ними хочу застать это время. Со своими детьми. Потому что вся надежда – только на молодых. Только! Сколько молодых я на войне увидел, на Майдане. Сколько людей погибло! Вот это и есть то поколение, которое своей кровью заслужило будущее. И будущее безо лжи, без запроданцев, шкур и шакалов.

Евгений Кузьменко, “Цензор.НЕТ”

Фото: Наталья Шаромова, “Цензор.НЕТ”

Источник