АЛЕКСЕЙ ГРИЦЕНКО: ПАТРУЛЬНАЯ ПОЛИЦИЯ СВОЕ ДЕЛО ДЕЛАЕТ. НО ДАЛЬШЕ ОНИ ПЕРЕДАЮТ ПРЕСТУПНИКОВ В РОВД – И ПОШЛО-ПОЕХАЛО

Активист Автомайдана – о переаттестации милиционеров, коррупции в Святошинском РОВД и человеке, который после Виктора Шокина будет разгребать кубло в Генпрокуратуре. А также о том, когда заработает на полную мощность Антикоррупционное бюро.В Украине сейчас пора годовщин, связанных с Революцией Достоинства. Люди вспоминают избиение студентов, стояние на Михайловской площади, миллионные демонстрации протеста и ночной декабрьский штурм Майдана со звоном колоколов. И, конечно, Автомайдан – удивительное по организации и отваге движение свободных людей.

Два года спустя “Цензор.НЕТ” беседует с одним из лидеров того Автомайдана (и авторитетным активистом Автомайдана нынешнего) Алексеем Гриценко. Впрочем, разговор мы начинаем не с прошлого, а с настоящего. А точнее, с реформы в МВД и той роли, которую автомайдановцы в этом процессе играют.

“ПРОШЛО 3 МЕСЯЦА, А БАНДИТ НЕ ЗАДЕРЖАН. ХОТЯ В КИЕВЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ РЕГУЛЯРНО, СПОКОЙНО ОТДЫХАЕТ В ЗАВЕДЕНИЯХ…”

– Расскажите, каким образом активисты Автомайдана оказались в команде, занимающейся переаттестацией милиции? Понятно, что речь идет о реформе, но даже в таком обрамлении это выглядит удивительно…

– А мы с самого начала, сразу после Майдана, задекларировали для себя одной из целей реформирование правоохранительных структур. И за минувшие два года эта цель не изменилась. Но мы проводили стратегические сессии и пришли к выводу, что для того, чтобы победить коррупцию в стране, невозможно заниматься всем сразу. Поэтому определили для себя четкие приоритеты: МВД, прокуратура, суды и Антикоррупционное бюро. То есть все, что сейчас связано с новыми органами и реформированием тех структур, которые должны бороться с коррупцией.

И мы с самого начала помогали МВД. Нам могли не нравиться те или иные личности, но мы старались способствовать всему позитивному. Помогали созданию полиции, смотрели за тем, чтобы на должности не назначались негодяи. К примеру, Чеботарь, в отношении которого мы подняли большой шум. А видео, которое потом появилось, лишь подтвердило, что мы все делали правильно.

Эту линию мы продолжаем вести и сейчас. И когда встал вопрос о возможности участия в аттестационной комиссии (этим занимался Мустафа Найем, и разговор был с ним), мы сказали, что готовы делегировать своих ребят. Которые безо всяких денег, вместо того, чтобы быть с семьями, тратят свое время, чтобы проводить эту аттестацию.

– Соглашаясь на участие, Автомайдан ставил какие-то условия? Хотя бы для того, чтобы не быть в этой команде свадебными генералами?

– Да, нам хотелось реально влиять на происходящее. Нам сказали, что от нас в каждой комиссии будет по одному человеку. Учитывая то, что в каждой комиссии – 7-8 человек, это нормально. Кроме этого, нам пообещали, что и другие члены комиссии будут мотивированы на изменения. Тщательный отбор людей, чтобы не проходили негодяи, – это очень важно.

Вообще-то мы подали на участие больше кандидатов, 5 или 6 человек, но прошло всего трое (на следующий день после нашей беседы их стало пятеро. – ред.). Несколько людей не прошло, и по одному из них мы с удивлением узнали, что наш хлопец находится в розыске по ситуации на Осокорках. Помните волнения в связи со стройкой?

– Да, конечно.

– Он никуда не прятался, был на всех акциях. Узнав обо всем, он сам пошел в милицию, сказал: “Я никуда не прячусь, почему я в розыске, притом, что сижу дома, и никто ко мне не приходил?” Его попытались посадить под домашний арест. Но вы знаете существующую коллизию со следствием, так что этого не случилось. Правда, к участию в комиссии его не допустили. Мы отстаиваем его как активиста. Ему вменяют то, что он ломал забор, который позже городская администрация снесла сама, поскольку он был неверно установлен.

– Это когда на место событий приезжал Кличко?

– Да. А изначально дело было по факту перекрытия дороги. Хотя дорогу он не перекрывал. И вообще, там была тысяча людей. Но его нашли по фотографии, где он был возле забора. Это ему и вменяли в вину.

– Скажи, а стоило ли Автомайдану начинать работу в комиссии с такого запредельно эмоционального поста в Фейсбуке, какой вышел у Сергея Хаджинова? Он начинается со слов “Ну что, продажные мусора Киева и области…”, а в конце Сергей пишет: “Увидимся на собеседовании в аттестационной комиссии №4…мрази”.
Да, в этом посте многое написано верно, но он возмутил даже часть людей, искренне выступающих за реформы в МВД.

– Сергей Хаджинов – личность неординарная. Во-первых, это человек с образованием MBA, глава представительства крупной иностранной кампании. И он никогда не отличался мягким слогом, всегда говорил то, что думает. Но при этом более объективного человека в комиссии найти будет сложно. Тем более, что на этом этапе отбора оцениваются не профессиональные качества кандидата, а исключительно их честность, готовность к изменениям и мотивация.

– Но мы помним, что Хаджинова здорово, и не раз, потрепала в дни Евромайдана милиция…

– То, что потрепали в дни Евромайдана, – это детский сад по сравнению с тем, что происходило дальше. Когда огромное количество преступлений просто не расследовалось. И спроси любого киевлянина о его отношении к милиции – если не на камеру, любой вам скажет, что их всех нужно перестрелять, все они взяточники и заняты зарабатыванием денег.

У меня в бытность депутатом Киевсовета было с десяток обращений на киевскую милицию, в которых были приведены очевидные факты преступлений. Ни одно из них не было раскрыто. Дело либо просто затягивалось, либо присылались отписки. И для того, чтобы копнуть глубоко в отношении сентябрьского убийства хлопца-атошника на рынке “Колибрис”, мы провели свое расследование. Выяснили, что большая часть Святошинского РОВД в связке с этим бандитом. И мы обращаемся в главк, при этом просим: “Не надо звонить в Святошинское РОВД!” А главк тут же звонит в Святошинское РОВД, и там понимают, что мы поднялись на уровень выше, чтобы этот вопрос расследовать…

Доверия вообще нет у милиции! И уже прошло 3 месяца, а этот бандит не задержан. Хотя в Киеве появляется регулярно, спокойно отдыхает в заведениях. Но его не задерживают. Вопрос: почему? Мы знаем, почему: потому что в связке с ним идут высокопоставленные сотрудники, вплоть до генералов. Некоторые замы начальника РОВД ездят на машинах-двойниках, которые он подгонял. И только усилиями Киевского Союза ветеранов АТО это дело остается на слуху, и, преступник, возможно, все-таки будет пойман.

Все это говорит о том, что милицию на самом деле надо вычищать не так, как сейчас – на 30% – а гораздо больше. Я просто надеюсь, что дальше служба мониторинга, внутренней безопасности будут продолжать то дело, которое сейчас начато с аттестации. А рассказы про то, что, дескать, некому будет работать, преступления не будут раскрываться…так они и так не раскрывались! Патрульная полиция реагирует на преступления, которые совершаются на улицах; и, слава Богу, к ней сейчас есть доверие. Да, ошибки допускаются, но свое дело они делают. Но дальше они передают преступников в РОВД – и пошло-поехало: с задержанными договариваются, их выпускают и т.д. Патрульные копы прямым текстом говорят: мы на это повлиять никак не можем. Это сейчас реальная проблема с милицией! И мы пытаемся этот процесс хоть чуть-чуть изменить. Возможно, те, кто останется и не будет серьезно замешан в грязных делах, смогут мыслить по-другому.

– Такие люди есть, о них пишут и те мои коллеги, которые скептически относятся к тому, как сейчас проходит аттестация. Между тем, никто не отменял пословицу “Лес рубят, щепки летят”. Как по-твоему, все ли сделано для того, чтобы сохранить эти “щепки”, не потерять этих людей?

– Не сделано. Более того, есть проблемы с тем, что мы для анализа по людям получаем информацию вечером, за день до аттестации. Я имею в виду списки тех, с кем нам предстоит работать. Мне есть с чем сравнивать, я участвую и в комиссии по Антикоррупционному бюро. И там списки кандидатов в детективы, которые прошли тестирование и допущены к собеседованию, вывешиваются заранее. И у нас есть неделя времени, чтобы собрать из разных источников информацию по каждому кандидату и понять, что это за люди. Чтобы знать, о чем говорить на собеседовании. В случае же с МВД у нас и вправду очень ограниченный запас времени – и потенциальных ошибок может быть много. Но ребята ставят “минуса” лишь тем, кто явно засвечен в каких-то плохих действиях. Более того, на этом этапе вообще не идет оценка профессиональных качеств. Их оценивают другие люди.

“НА РАСКРЫТИЕ СЕРЬЕЗНЫХ СХЕМ АНТИКОРРУПЦИОННОМУ БЮРО ПОНАДОБИТСЯ ГОД-ПОЛТОРА. А ТО И ДВА”

– Но вы же понимаете, что не прошедшие аттестацию сотрудники милиции с большой долей вероятности пополнят ряды людей, недовольных действующей властью; более того – станут весьма ценным кадровым ресурсом для тех политических сил и группировок, которые не хотят реформ в этой стране?

– Для меня все равно, кто находится при власти; мне важно, чтобы милиция объективно занималась расследованиями и садила преступников; Антикоррупционное бюро садило коррупционеров; СБУ занималось безопасностью государства, и так далее. Для меня не играют роли те персоналии, которые находятся у власти. У меня свое отношение к Президенту, но я с ним работаю, как с институтом Президента. И точно так же – с премьер-министром, и т.д. Конечно, у меня есть свои пожелания, и они выражаются в том, за кого я голосую. Но это не имеет никакого значения в той работе, о которой мы говорим. Придет к власти какая-нибудь оппозиция – и мы к ней будем точно так же относиться. Будем долбать и “мочить”.

Фото: argument.ua

– То есть для вас суть заключается не в именах, а в тех функциях, которые эти имена выполняют?

– Правильно, так и есть.

– Расскажите о своей работе членом Совета гражданского контроля при Антикоррупционном бюро. В какой мере вы довольны тем, как все происходит в НАБУ?

– Ну, все идет не без ошибок, но пока я доволен тем, как все там происходит.

– Я читал посвященные НАБУ ваши посты в Фейсбуке. Я правильно понимаю, что то, как работает эта структура в низовой части, вам нравится больше ситуации в ее верхах?

– Смотрите, какая ситуация. Есть Артем Сытник, который избран руководителем Антикоррупционного бюро. С моей точки зрения, он, наверное, сам не сразу осознал, на какую должность попал (в прямом смысле слова). И есть замы, которые назначены им (а кто-то, по моему мнению, был спущен сверху).

– Фамилии, пожалуйста.

– Ну, трех замов вы знаете, думаю, сможете разобраться. При этом я не скажу, что все плохие; там реально есть люди, на которых он может опираться…А дальше все люди выбраны по конкурсу. И что касается большинства ключевых позиций, нам удалось отстоять, чтобы люди были выбраны объективно, по профессиональным и моральным качествам. По некоторым позициям – не удалось в связи с тем, что у нас в комиссии меньшинство. Но мы боролись и в ряде ситуаций немедленно поднимали шум. Осознавая при этом, что этот шум и сопутствующие ему конфликты вредят НАБУ имиджево. Но это касалось принципиальных вещей – например, должности главы управления аналитики и обработки информации. Под эту должность сначала прописывали г-на Елманова, но мы сделали все, чтобы этого не произошло. Потому что это вопрос работы с ключевой информацией в Антикоррупционном бюро. Точно так же это коснулось начальника управления внешних коммуникаций – когда, по непонятным мне причинам, Гизо Углава продавил назначение человека из налоговой. Который не имел вообще никакого опыта внешнего коммуницирования. Слава Богу, Артем Сытник принял правильное решение, был оглашен повторный конкурс, и сейчас там назначен профессиональный человек, которого до этого я ни разу в жизни не видел, но который на голову сильнее. И я считаю, что через какое-то время уровень коммуникации будет значительно качественнее.

– Когда я беседовал с Сытником и Гизо Углавой, они заверяли меня, что как только будет назначен антикоррупционный прокурор, НАБУ станет топовым игроком на ниве борьбы с коррупцией в Украине. Антикоррупционный прокурор назначен. В какой мере вы сейчас разделяете их оптимизм?

– Я считаю, что серьезные схемы, которые Антикоррупционное бюро сможет раскрыть, потребуют года-полтора. А то и двух лет. Мы смотрели опыт других стран: чтобы вскрыть цепочку, схему, в которой работает большая связка людей, необходимы полтора-два года расследования. Разве что уже есть наработанная база, с которой можно дальше работать. Здесь очень многое зависит от антикоррупционного прокурора. Ему я пока не могу дать оценку, поскольку его действия мне пока сложно оценить. Я немножко знаю предысторию; есть опасения насчет того, что дальше может произойти. Но пока не увижу его реальной работы, оценок не даю.

– Вы же знаете ключевой довод, которым пользуется Петр Порошенко, мотивируя свое нежелание увольнять Виктора Шокина? Мол, все равно топ-коррупция отдана в ведение Антикоррупционного бюро, так что перестаньте дергать Шокина, он на своем месте, а вы, друзья, лучше наблюдайте за НАБУ.
В какой мере вы согласны с таким мнением?

– Не согласен. Шокин должен уйти. У меня на машине висят наклейки: “Шокин-off!” (смеется). Это однозначная позиция, Шокин достаточно сделал для того, чтобы не дать нормально расследовать дела по “бриллиантовым прокурорам”; сделал все, чтобы уволить начальника главка “К”. Пока этого не произошло, поскольку дело стало достаточно публичным…

Ну, и, помимо того, Шокин максимально сопротивляется изменениям в прокуратуре. Для нас Шокин олицетворяет ту же ситуацию, что и, в свое время, Даниленко с Яремой. Как только люди себя скомпрометировали, они сразу же должны уходить.

– А кого вы видите на месте Шокина?

– Ну, у нас сейчас есть проблемы с законодательством, поскольку оно ограничивает выбор претендентов людьми из системы. Генпрокурором может быть человек, проработавший в ГПУ 7 лет. Я же считаю, что Генпрокурор – это, скорее, менеджерско-политическая функция. И я не уверен в необходимости жестких ограничений в плане того, что это должен быть человек, вышедший из прокуратуры. Да, он должен быть с юридическими знаниями и опытом; возможно, имеет смысл проводить открытый конкурс на эту должность?

– То есть вы предпочли бы видеть там человека со стороны?

– Сейчас – да. Время такое, сейчас там должен быть человек со стороны.

– Но разве нет опасности, что этот человек, опять-таки, станет там свадебным генералом? Все же очень специфическая, закрытая, структура…

– Ну, это уже другой вопрос. Во-первых, вы правильно сказали: часть функций прокуратуры перешла к Антикоррупционному бюро, и это уже отчасти упрощает ситуацию. И потом, маховик изменений все равно будет запущен. Все зависит от человека, который туда придет. Если это будет сильный человек, он достаточно быстро разворошит это кубло. Окажется слабый – процесс станет проходить дольше, но все равно он будет ворошить. По-другому не получится.

“ПОЖЕЛАНИЕ НА НОВЫЙ ГОД: ЧТОБЫ К КОНЦУ 2016-ГО ПРОСТЫЕ ЛЮДИ ПОВЕРИЛИ В ТО, ЧТО СТРАНА МЕНЯЕТСЯ”

– В разгар Революции Достоинства, я писал об Автомайдане очерк, для которого беседовал с ключевыми фигурами движения – с тобой, Сергеем Хаджиновым, Дмитрием Булатовым, Катериной Кувитой. Сейчас, два года спустя, Булатов служит в зоне АТО, Кувита активно работает под эгидой Гражданской Блокады Крыма и при этом активно критикует ход переаттестации сотрудников МВД.

В общем, из той четверки в Автомайдане остались только вы с Хаджиновым. Взаимные упреки и обвинения все мы помним. Между тем, то и дело встречаешь, как ностальгируют люди: ведь вы тогда вместе делали большое дело. А как вы на все это смотрите? Мол, проехали, движемся дальше?

– Смотрю на это точно так же, как и на вопрос с человеком и функцией, которую он выполняет. Я с той командой, которая делает правильные вещи – и все. Мы приняли стратегию бороться с коррупцией и реформировать силовые структуры и суды. Я считаю, это самое оптимальное, чем нужно заниматься. И мы этим занимаемся настолько, насколько у нас хватает сил и ресурсов. А обсуждать других людей правильным не считаю, нужно обсуждать мысли, идеи. Я просто в других местах сильных идей не вижу.

Зимой 2013-14 гг. с Автомайданом приходилось считаться всем

История расставания – не самая красивая, и с Булатовым, и с Катей. Я могу про каждого много рассказать, просто не хочу этого делать. У нас есть прекрасные люди, прошедшие огонь, воду и медные трубы. Из старой команды это Катя Бутко, которая побывала в плену в Крыму; Сережа Хаджинов, Виталик Уманец, Марина Гоношилина, Игорь Васылив, Наталья Лукьяненко, Настя Мельникова, Костя Погорелов.

– То есть подход такой: не думать о тех, кто ушел, а ценить тех, кто остался?

– Тех, кто остался и тех, кто пришел! У нас появилось множество новых ребят, которые прошли Майдан. Они не ездили с нами, но активно присоединились сейчас. Хотя к нам не так просто попасть; для этого нужно собрать три рекомендации действующих членов организации.

– Жесткое сито отбора.

– Стараемся. Потому что были ситуации, которые произошли с людьми, бывшими у нас со старта, но не выдержавшими испытания славой, деньгами, должностями. С этими людьми мы попрощались.

– Сколько всего активистов в нынешнем Автомайдане?

– Около 200 человек членов организации. А симпатиков, тех, кто приезжает на акции, – очень много.

– Вопрос с новогодним уклоном. Уже загадали для страны желание на будущий год?

– Для страны у меня есть пожелание. И даже не просто пожелание, а я знаю, что так и будет. Оно такое: чтобы к концу следующего года у нас простые граждане поверили в то, что страна меняется.

– Вы уверены, что так и будет?

– Я для себя понимаю, что так будет в конце 2016 – первой половине 2017 года. Тогда люди почувствуют и увидят, что идут определенные изменения.

Евгений Кузьменко, Цензор.НЕТ

Источник