КОМРОТЫ НАЦПОЛИЦИИ ЮРИЙ ГОЛУБАН: “ВО ВРЕМЯ БОЯ ПОД КАРЛОВКОЙ 23 МАЯ Я, НАВЕРНОЕ, НАХОДИЛСЯ В ХАРЬКОВЕ”

В интервью Цензор.НЕТ фигурант недавнего скандала, награжденный орденом "За заслуги" полковник полиции, командир роты спецназа ГУ Нацполиции Украины в Донецкой области Юрий Голубан рассказал о довоенном знакомстве с Ходаковским, о службе в батальоне "Киев" и о столкновении с блокировщиками ОРДЛО.

– Расскажите о себе, где родились, учились, служили?

– Я родился в 1976 году в городке вблизи Сватово Луганской области. В 1992-м поступил в Киевское суворовское училище. После окончания поступил в Киевский институт сухопутных войск на разведфакультет. По окончании получил назначение в 50-й учебный центр спецназ Главного управления разведки в Кировограде. Служил там до 2003 года на должностях командира группы, командира роты, временно исполняющего обязанности начальника штаба батальона. В 2003 году я перешел на службу в отдел “А” СБУ Донецкой области. В 2009 году я уволился со службы, и перешел на работу в бизнес. Причины экономического характера. Семье было необходимо жилье, а нашему подразделению жилье не давали – и на одном из совещаний у меня по этому поводу возник конфликт с замначальника СБУ области Якименко. Я уволился и ушел в бизнес. Я был директором и по совместительству начальником службы безопасности торгово-развлекательного комплекса “Декор-Донбасс” в Донецке на улице Генерала Антонова, 4. Я смог купить квартиру около 70 квадратных метров.

В январе 2014-го у нас возникли проблемы в работе ТРЦ, у владельцев забрали права собственности на этот объект. Я продолжал числиться на должности, но фактически не работал, сидел дома, занимался семьей. Мы пытались восстановить права на управление комплексом.

– Какие у вас были отношения с террористом и предателем Александром Ходаковским?

– Близких отношений у меня с ним никогда не было. Донецкая “Альфа” была маленьким дружным коллективом, было 17-18 сотрудников, две группы. Но Ходаковский в этот коллектив не входил – он был командиром другой группы, но, как правило, решал какие-то свои вопросы, в подразделение приезжал 2-3 раза в неделю. А мы все работали. Врагами мы не были, “чернить” его как человека за то время не могу. Как боец он авторитетом не пользовался, стрелял плохо, это не моя личная оценка, на сборах “Альфы” это видели сотрудники из разных подразделений. Нас ничего не объединяло, кроме встреч на службе.

– Сколько сотрудников донецкой “Альфы” предало Родину и вступило в ряды банды “Восток”?

– Из состава донецкой “Альфы” 2009 года, когда я там служил, к Ходаковскому не ушел никто. С ним ушло всего 2 или 3 человека из состава 2014 года. Он тогда был уже командиром отдела, но почти все его сотрудники отказались становиться предателями. Почти весь состав отдела “А” в 2014-м – это около 20 сотрудников, отказался идти за своим командиром Ходаковским. За исключением 2-3 человек все остальные покинули Донецк и выехали в Украину, сейчас некоторые продолжают служить, кто-то уже уволился. Мы до сих пор здесь встречаемся, общаемся, поддерживаем контакты.

– Чем вы занимались в мае 2014-го, и конкретно 23 мая 2014-го, во время боя под Карловкой?

– В апреле-мае я уже фактически не работал, администрацию ТРЦ заменили, но периодически приезжали в Донецк владельцы из Киева, я выполнял какую-то работу. Честно сказать, лежал на диване, много смотрел новости. Что делать самому – не определился. Мы продолжали попытки вернуть права собственности на объект. На тот момент работала прокуратура, суды, милиция, мы до последнего момента судились.

– Как и при каких обстоятельствах вы контактировали в мае 2014-го с Ходаковским и принимали ли вы участие в незаконных вооруженных формированиях?

– Давайте с последнего сразу. В незаконных вооруженных формированиях не принимал участия.

Теперь по встречам с Ходаковским. Первая встреча была в апреле 2014-го. Я потом узнал, что он ко всем бывшим сотрудникам заезжал тогда. Мы встретились минут на пятнадцать в районе цирка. Разговор был ни о чем, но он пытался выяснить мои политические взгляды. Я рассказал, что сижу без работы, но занимаюсь возвращением комплекса.

Второй раз мы встретились в мае. Он не предлагал присоединиться к нему в борьбе против Украины, он предлагал присоединиться ради обеспечения порядка в городе.

После третьей, последней встречи с Ходаковским я принял решение уезжать.

– Когда это было, какого числа? До 23 мая?

– Это была примерно середина мая, точно до 23-го числа. Я помню, потому что я вывез семью из Донецка в Харьков 17-го или 18 мая.

– Есть свидетели, которые могут это подтвердить, что семья прибыла 17-18-го?

– Конечно. Мой брат Андрей – военнослужащий Вооруженных сил Украины, служит в Харькове, в юридической академии Ярослава Мудрого, если не ошибаюсь, он начальник курса подготовки военных прокуроров. Семью я вначале вывез к нему.

– А вы сами когда выехали?

– Я выехал через пару дней, надо было решить вопросы, собрать вещи, закрыть дом. Мы не забрали с собой много вещей.

– И разговор у вас третий с Ходаковским был когда? Какого числа?

– Это было на улице, недалеко от здания городского СБУ. До 23 мая, сразу после 18-го. С Ходаковским приехало три осетина. Он сказал, что на Донбасс заходит Россия, все идет по крымскому сценарию. Честно скажу, я не геройствовал, потому что за моей спиной стояли вооруженные люди. И сказал, определяйся, потому что “кто не с нами, тот против нас”. Я сказал, что я подумаю. Он сказал: “Только недолго”. Больше никаких контактов у меня с ним не было. В каких-либо его действиях я участия не принимал.

– Какой у вас был позывной в “Альфе”?

– У меня был позывной Дракон.

– Итак, где вы были 23 мая?

– После разговора с Ходаковским я выехал в Харьков 21-22 мая. 23 мая я уверен, что уже был на территории Харькова. Еще не дома, но, наверное, в Харькове был.

– Кто это может подтвердить?

– Наверное, мой брат, если он это помнит. Но уверен, что это можно сделать в рамках расследования, я не хотел бы ошибиться, но есть и люди и события, которые можно проверить и установить абсолютно точно.

– Какие еще есть свидетели и доказательства, что вы выехали из Донецка до 23 мая?

– В Донецке меня провожал на поезд мой друг, он гражданский человек, сейчас он живет в Киеве. Поезд был днем, в обед, в 15 часов, если я не ошибаюсь. Разумеется, я об отъезде не распространялся.

– Какие были ваши последующие действия?

– 26 мая я узнал, что в Донецке начались бои, значит, Ходаковский был прав, зашла Россия, и я понял, что в Донецк уже не вернусь. Тогда я перевез семью в Луганскую область, под Сватово, в маленький городок, где живут мои родители и родители моей жены. Там никогда не было сепаратистов. А сам после этого примерно 2-3 июня поехал в Киев. Я не знал, что делать, если честно. После просмотра российских новостей у меня не было однозначного понимания что происходит. Я понимал, что должен как-то теперь кормить мою семью, а в Киеве живут владельцы бизнеса, где я работал. По правде говоря, я не ехал, чтобы взять оружие в руки. Понимание, что надо защищать государственность, пришло ко мне примерно через неделю пребывания в Киеве. В Киеве жил у друзей по бизнесу. Я понял, что надо вступать в добровольческое движение, начал искать куда идти, хотел пойти простым бойцом. Встретился с первым командиром батальона “Киев”, Виталием Сатаренко, а затем с Евгением Дейдеем. В “Киеве” служил мой друг, он порекомендовал. Узнав, что я служил в спецназе и “Альфе”, они сказали, что им нужны командиры. И сразу в начале июня меня назначили командиром формирующейся 3-й роты. Сам набирал, отбирал, оформлял все бумаги, когда набралось человек тридцать, мы поехали на пятидневные сборы. Приходилось всему учить всему, ведь почти все, кто тогда приходил на службу были гражданскими людьми без подготовки. Официально зачислен на службу 6 июля.

– Вы готовы пройти проверку правоохранительных органов, чтобы установить все обстоятельства и опросить всех свидетелей того, что вы рассказали?

– Да. Более того, я сам подал заявление на имя Генерального прокурора Юрия Луценко, с просьбой провести проверку в рамках уголовного дела. Я сам заинтересован в этом.

– Расскажите о вашей службе в “Киеве”?

– Скажу сразу – я не считаю, что в моей биографии я совершал что-то героическое. Для меня самые большие герои – солдаты пехоты, которые по году-полтора жили без отпуска на фронте в окопе, в грязи, в отрыве от семьи.

Действовали по всей зоне АТО – мы проводим проверки, патрулирования, блокпосты, охрана следственно-оперативных групп, обеспечение безопасности жителей, эвакуация погибших на линии фронта.

Мариуполь, Чермалык, Марьинка, Дебальцево – мы всюду выезжали по поставленным задачам.

Я служака, стараюсь добросовестно нести службу.

Я уже не первый раз попадаю в объектив, давал интервью телеканалу 112 и программе “Люстратор” на “2+2”, ранее никакого резонанса не возникало.

– В прокуратуре на вас есть заявление, что вы избили подчиненного, расскажите, при каких обстоятельствах это произошло?

– В августе 2016-го в Мариуполе я находился в штабе батальона, вместе с офицерами Денисом Терских и Артемом Коновым, мы занимались служебными вопросами. Зашел некий человек в гражданской форме одежды. Я ему сделал замечание, кто он такой, почему в шортах. Мне сказали, что это наш офицер Александр Бурцев. Он зашел и сказал, что зашел за документами, он увольняется, вроде даже его имя уже есть в приказе. Я сказал ему, чтобы в таком виде на территории воинской части не передвигался, ждал документы за воротами. В ответ он меня оскорбил. Разумеется, я не мог на это не реагировать. Я дал команду дежурным его вывести, а сам… я его не ударил, а постарался, чтобы он покинул помещение штаба. Бурцев весит килограммов 100, наверное. Он вышел из штаба и на глазах подразделения, которое проводило тактическое занятие. Упал. Потом встал. Снова кричал оскорбления в мой адрес. В итоге его все-таки вывели за территорию. Бурцев перевелся от нас в Ивано-Франковск, там тоже ни с кем не ужился, и сейчас уволился окончательно. Инцидент был случайным, я его не знал. Прокуратура расследование провела, моей вины не установлено.

– Как вы оцениваете действия вашего подразделения в столкновении с участниками блокады?

– Мы выполняли законные задачи в зоне боевых действий, согласно приказу штаба АТО. Порядок наших действий регламентирован. Также определены действия граждан в зоне Антитеррористической операции. Это не обычная мирная территория, это зона АТО. Не все это понимают, как выяснилось, что порядок перемещения тут определяется особым режимом. Этот вопрос тоже нужно расследовать в рамках дела. Но пытаться действовать вопреки законным требованиям сотрудников правоохранительных органов в зоне боевых действий – это незаконно и недопустимо. Считаю, что мы действовали законно.

Юрий Бутусов, “Цензор.НЕТ”

Источник