АЛЕКСАНДР ТУРЧИНОВ: “ОБЪЯВЛЯЮ МОБИЛИЗАЦИЮ, А МНЕ ПАРТНЕРЫ ГОВОРЯТ, ЧТО, МОЛ, Я ПРОВОЦИРУЮ РУССКИХ”

Секретарь СНБО Александр Турчинов рассказал об угрозе российского вторжения на материковую Украину, захвате Крыма и причинах непредоставления Украине оружия.Первую часть интервью читайте здесь.

Фото: Наталия Шаромова, “Цензор.НЕТ”

– Вы становитесь фактически главой государства. На вас “падает” вся полнота власти. Какое субъективное ощущение? Вы в принципе этого хотели? Вам это было нужно?

– Я совершенно не планировал для себя такого развития событий. Когда на Майдане руководил штабом, у меня сформировались хорошие отношения со всеми лидерами оппозиции и оппозиционными депутатами, выполнявшими там всевозможные функции и задачи. После 20 февраля в Верховной Раде сложилась очень сложная ситуация. Старое подавляющее большинство развалилось, а огромное количество решений надо было принимать безотлагательно. Когда обсуждали, кого избрать спикером, начались горячие дискуссии. Спикериада могла затянуться надолго. Никто тогда не понимал, что уже началась война, мы просто этого не знали. Я выступил с программой первоочередных действий, сказав, что нельзя терять времени и что готов организовать работу парламента, пока большинство не подберет согласованную кандидатуру. Программу поддержали, а мою кандидатуру без особых дискуссий внесли на голосование. В сложившейся ситуации голосование было безальтернативным. На тот момент в стране другой легитимной власти, кроме аморфного парламента, просто не было. В течение суток надо было сформировать новое большинство и начать восстанавливать власть и порядок в стране.

– Были такие случаи, когда вам отказывались подчиняться?

– Кто отказывался? Некому было отказываться, все разбежались. Представьте, случайные люди ходят по опустевшим помещениям Кабмина и разных министерств. Звонит в мою приемную какой-то младший офицер из МВД и говорит, что люди, возможно с Майдана, зашли в Министерство внутренних дел, а у нас тут никого нет, можно чтобы они компьютеры не выносили и т.д. А у меня парламент некому охранять.

– То есть всю “тщету и эфемерность” власти Вы тогда ощутили?

Парламент остался единственной легитимной властью в стране – всё, другой власти нет. Кабинета Министров нет, силовиков нет, армии, способной защитить страну, – нет, администрации в регионах разбежались.

А на улицах появилось очень много “героев”, которых не было на Майдане ни 18, ни 20 февраля. Начались самосуды, захваты административных зданий и офисов, установка всевозможных блокпостов с проведением обысков транспортных средств обычных граждан, которые иногда заканчивались банальными грабежами.

Чтобы захватить неохраняемое здание много ума не надо. Хочу подчеркнуть, что за все время противостояния с режимом Януковича у нас на Майдане не было ни одного случая мародерства или грабежа. Была жесткая дисциплина и ответственность. После победы Революции и бегства Януковича, настоящие герои, те кто не погиб, прошедшие все самые тяжелые испытания, вернулись к своей обычной профессиональной деятельности в школы, больницы, на предприятия… А в Киев за легкой наживой начало стягиваться много асоциальных элементов и групп, размещавшихся в палатках на Крещатике или в захваченных помещениях.

По улицам Киева ходят толпы людей с палками и щитами, среди которых появилось много провокаторов, пытающихся подстрекать к погромам и беспорядкам. При этом нет ни одного милиционера. Они просто все попрятались. Настроение в городе было такое, что если кто-то из работников МВД появлялся в форме, его разоружали и могли реально избить. Этим пользовалась и российская агентура, пытавшаяся подбить наиболее радикальные элементы к захвату парламента. Падение парламента, единственной легитимной власти в стране, привело бы к полному хаосу и безвластию.

В этой ситуации я попросил ребят из Самообороны Майдана обеспечить охрану здания парламента. У них не было оружия, но был непререкаемый авторитет. Они с честью выполнили поставленную задачу.

– Но вы ведь сразу стали не только спикером, но и исполняющим обязанности президента?

– Я стал исполнять обязанности не только президента, но и всего правительства в одном лице.

Правительство Азарова разбежалось, а новое только предстояло создать. При этом в стране уйма проблем, требующих немедленной реакции. Нужно было наводить элементарный порядок. Поэтому парламент, не долго думая, возложил на меня руководство Кабинетом Министров (которого не было в природе), до формирования нового правительства. На казначейском счету “0”, а страна должна жить.

– Яценюк говорил о сумме в 135 тысяч гривен, по-моему.

– Ну для страны это “очень большая” сумма. На счету хозяина привокзального киоска, наверняка, – на порядок больше. А это был не просто “0”. Добавьте к этому требующий обслуживания астрономический внешний и внутренний долг, накрученный стараниями Януковича-Азарова.

Нужно формировать новое правительство, а его может вносить только президент. Срочно принимать необходимые законы, восстанавливать Конституцию, а их подписывает Президент!

В прямом эфире Янукович жаловался, что я хотел его уничтожить, захватив вертолет, но котором он пытался покинуть страну. Правда заключалась в том, что я действительно пытался его поймать и привезти в Киев. Дело в том, что возник юридический казус: нашим законодательством не предусмотрено, что президент может убежать. Согласно Конституции, он может умереть, может заболеть, сойти с ума, и его могут признают недееспособным, может сам подать в отставку. Но понятия “беглый президент” в Конституции нет.

Поэтому мне было важно поймать и доставить в Киев Януковича. Я бы нашел “аргументы”, чтобы убедить его написать заявление о добровольной отставке и затем, отправил бы в Лукьяновское СИЗО, где он бы ожидал справедливого приговора суда за свои преступления.

Была еще одна серьезная опасность. Он мог сесть в любом восточном регионе страны и заявить о переносе туда своей администрации. Это могло бы реально расколоть страну и привести к катастрофическим последствиям. Я смог заблокировать его вылет за пределы страны и заставил посадить вертолет. Но, понятно, что в Донецке, где он приземлился, некому было его задержать. Он с охраной пересел на машины и отправился в Крым. Мы и там пытались его перехватить. Для этого я самолетом отправил в Крым Авакова и Наливайченко, с небольшой группой добровольцев из спецназа. Но они не смогли его выковырять оттуда, так как Янукович спрятался на военно-морской базе РФ, с которой его переправили в Россию.

Ситуация в стране требовала немедленных решений, и парламент, в связи с невыполнением бежавшим в Россию Януковичем президентских функций, поручил мне временно исполнять обязанности президента.

– Когда Вы впервые узнали о том, что на территорию Украины зашли “зеленые человечки”? Я говорю о Крыме.

– Только 27 февраля, хотя активную фазу операции по оккупации Крыма русские начали 20 февраля, о чем красноречиво говорит дата, выгравированная на их медальках.

В этот день у нас в Киеве расстреливали героев Небесной сотни, властная вертикаль с треском разваливалась на куски. Все внимание страны было приковано к Майдану. А в это время русские скрытно перебрасывали в Крым войска, усиливали и без того многочисленную агентуру, заводили казаков, охранные и ветеранские организации для создания отрядов “крымской” гражданской самообороны.

Первые дни после победы Майдана Крым не очень выделялся среди других юго-восточных регионов, где начались масштабные провокации в рамках фээсбэшного проекта “Русская весна”. Захваты помещений, перекрытие транспортных коммуникаций, многотысячные митинги с сепаратистскими лозунгами и российскими флагами. Сепаратистский пожар охватил весь юго-восток страны от Одессы до Харькова. Российские спецслужбы, организовавшие и финансировавшие этот шабаш, надеялись на хаос, массовые беспорядки и раскол страны. Силовой блок не работал, информировать о реальных проблемах было некому. Во многих регионах работники милиции и СБУ не только не противодействовали сепаратистским мятежам, но и активно их поддерживали. Многие в госаппарате и в силовых структурах рассчитывали на быстрое возвращение старых хозяев. Они, как и русские, надеялись, что в таких условиях невозможно восстановить властную вертикаль, перезапустить, а фактически воссоздать сектор безопасности и обороны. Поэтому предательство, провокации и саботаж были массовым явлением. В таких условиях началась оккупация Крыма.

– Вы узнали, что Крым захватили русские. Ваши действия?

– Мне доложили, что российским спецназом захвачен парламент и Кабмин Крыма. Это произошло 27 февраля. В этот день мы только планировали приступить к формированию нового правительства.

Я дал команду подразделениям внутренних войск, расположенным в Симферополе, окружить и подготовить штурм захваченных российским спецназом помещений. Внутренние войска смогли провести оцепление зданий, но под давлением собравшегося там большого количества пророссийски настроенных крымчан, не продержавшись и нескольких часов, разошлись. Мне доложили, что в сложившихся условиях они не в состоянии выполнить поставленную задачу.

После захвата парламента и Кабмина Россия перешла к открытой фазе оккупации Крыма. На полуостров военно-транспортными самолетами и кораблями ВМС РФ начали интенсивно перебрасываться лучшие штурмовые подразделения десантных войск и морской пехоты, вооружение и военная техника. Российские войска взяли под контроль стратегические объекты и коммуникации, окружили расположенные в Крыму основные воинские части ВСУ. Ситуация была трагической. Среди военных и силовиков начался массовый переход на сторону агрессора. Для понимания ситуации, не предали свою страну из находившихся в Крыму 13468 солдат и офицеров Вооруженных сил только 3990 (29,6%), из 10936 работников МВД – только 88 человек (0,8%!), из 1870 пограничников в Украину вернулось только 519 (27,7%), из 2240 работников СБУ – только 242 (10,8%), из 527 офицеров и прапорщиков Управления госохраны не предало Украину – только 20 человек (3,8%)!

-А Вы пытались общаться с кем-то из руководства России по поводу того,  что их действия незаконны? Я слышал о Вашем напряженном разговоре с главой Госдумы Нарышкиным.

– 28 февраля я сформировал состав СНБО из только что избранных руководителей Кабмина и силового блока и собрал первое заседание. Начало оккупации Крыма и быстрое наращивание мощной группировки российских войск вдоль украинско-российской границы требовало принятия оперативных решений.

Прямо во время этого заседания мне позвонил спикер Российской Госдумы Нарышкин. Он представился и сказал, что Россия считает меня легитимным Главой ВР, но не признает как и.о. президента, так как есть легитимный президент Янукович. Поэтому он, как мой коллега, равный по статусу из руководства РФ готов общаться. Перевожу его вступление на понятный язык: “Путин поручил мне вести с вами переговоры”. Потом начал угрожать “по поручению”: “Если будет угроза жизни русским гражданам или жителям Крыма, русская армия нас жестоко накажет… Вы нигде не спрячетесь и т.д…” Что-то вроде этого.

Я ответил, что это Россия начала агрессию против нашей страны, и руководство РФ за свое вероломство будет отвечать… Примерно такой был разговор.

Второй разговор с Нарышкиным произошел ночью первого марта. Прошло достаточно времени, и об этом уже можно рассказать. 1 марта Совет Федерации РФ дает разрешение Путину ввести войска на территорию Украины. Политическим прикрытием для такого решения стало обращение Януковича. Происходит быстрое наращивание восьмидесятитысячной группировки российских войск у нашей границы. Танки, артиллерия, системы залпового огня, штурмовая авиация. Наша разведка докладывает о полной готовности РФ ко вторжению.

По информации Министерства обороны Украины, этому мы могли противопоставить всего две батальонно-тактические группы и еще несколько сводных подразделений общей численностью до 5 тысяч человек, способных хоть как-то выполнять боевые задачи.

Украинская армия на протяжении многих лет системно уничтожалась и в начале 2014 года была фактически небоеспособна. Подразделения были разукомплектованы. Не хватало не только вооружения и отремонтированной техники, но и более элементарных вещей: одежды, обуви, качественного питания (16 гривен на человека, из которых большую половину суммы забирали посредники). По официальным данным на 01.01.2014 в Сухопутных войсках, которые составляют основу боевого потенциала Вооруженных сил Украины, насчитывалось всего 33027 военнослужащих (9247 офицеров, 22118 солдат, сержантов и старшин, 1662 курсанта). В официальных отчетах говорилось, что на 01.01.2014 только около 20% боевых частей готовы к выполнению элементарных задач, 20% – частично готовы и 60% – полностью не готовы. И эти отчеты были еще сильно приукрашены.

Все, что только возможно, в нашей армии было приведено в полную боевую готовность. Начинаем оперативную переброску войск к северной границе и на восток. Особенно уязвимым было Черниговско-Киевское направление. Если русские танки зайдут со стороны Черниговской области, то за полдня могут быть уже в Киеве с Януковичем в обозе. Для мировой общественности у русских готово объяснение: “Обратился президент Украины, и мы помогли восстановить конституционный порядок и законно избранную власть”.

Но чтобы развязать себе руки и сосредоточиться на захвате материковой Украины, русским надо было закончить оккупацию Крымского полуострова.

Вечером первого марта ко мне приезжают руководители Минобороны и Генштаба. Говорят, что ГШ РФ передал ультиматум до 24:00 всем украинским военным в Крыму сложить оружие и сдаться, иначе они начинают штурм всех мест дислокации наших в/ч в Крыму.

– Силы не равны, – говорит министр, – они во много раз превосходят нас в численности, вооружении и подготовке, при этом их активно поддерживает значительная часть отравленного российской пропагандой населения Крыма. Нужно на политическом уровне попытаться не допустить захвата наших позиций.

Поручаю связистам соединить меня с Путиным. Но, как и предупреждал Нарышкин, с ним в Кремле не соединяют. Тогда поручаю найти Нарышкина. Соединяют. Пытаюсь говорить, чтобы не было слышно в голосе волнения:

– Мы получили ультиматум вашего генштаба. Передайте Путину, я дал команду в случае штурма вести огонь на поражение. Вся кровь будет на вас, как на агрессорах, и вы для всего мира будете военными преступниками, ответственными за тысячи смертей. Нарышкин пообещал все это передать Путину.

– Вы блефовали?

– В какой-то степени. Я реально понимал, что мою команду выполнят далеко не все. При этом, они хорошо знали наше реальное положение. Но других вариантов у меня не было. Они отменили штурм, и мы получили жизненно важное для нас дополнительное время.

– А что в это время говорили наши союзники?

– Сочувствовали.

– Были “глубоко обеспокоены”?

– Я дал поручение Министерству иностранных дел провести консультацию с нашими партнерами, дававшими нам гарантии безопасности в соответствии с Будапештским меморандумом. Но нам дали ответ, что готовы помогать на дипломатическом уровне путем проведения переговоров и консультаций. При этом очень просили не спровоцировать Россию на введение войск на континентальную территорию Украины. Я объявляю мобилизацию, а мне партнеры говорят, что, мол, я провоцирую русских. А я не провоцировал, я защищал страну, у меня другого пути не было. При этом просил: хотя бы оружие дайте, чтобы нам продержаться, пока мы сможем запустить заводы оборонпрома, отремонтировать технику, обуть, одеть, вооружить армию… Ведь это будет реальный знак для русских о ваших намерениях остановить агрессию. Однако любые поставки вооружения в Украину были заблокированы под тем же предлогом, чтобы не провоцировать русских.

– Как начиналась “русская весна”?

– Российская агентура очень серьезно подготовилась к масштабной дестабилизации нашей страны, воспользовавшись вакуумом власти. Были задействованы региональные организации Компартии, Партии регионов, расплодившихся при Януковиче, как плесень, пророссийских партеек и организаций. Практически одновременно сепаратистский пожар охватил весь юго-восток страны: Харьковскую, Донецкую, Луганскую, Днепропетровскую, Запорожскую, Херсонскую, Николаевскую и Одесскую области.

– В Луганске и Донецке уже российские флаги начали вывешивать.

– Все мятежники работали по одному, подготовленному в Москве сценарию: одинаковые лозунги, аналогичные технологии. Раскачка на многочисленных митингах, призывы не подчиняться Киевской хунте, обращения к России защитить от фашистов, призывы к созданию Харьковской, Запорожской, Одесской, Бессарабской или какой-нибудь другой народной республики, затем захваты (почти беспрепятственные) админзданий (администраций, управлений МВД или СБУ и т.д.).

Нужно было провести стопроцентную замену руководства районных и областных администраций, региональных силовых структур. Назначенцы Януковича или бежали, или активно поддерживали антиукраинские шабаши. Необходимо было назначить людей, способных принимать решения и работать в экстремальных условиях.

Создав дееспособную вертикаль власти, мы начали последовательно подавлять эти мятежи. В одних регионах это прошло быстро и безболезненно, в других – это проходило очень тяжело и драматично (Харьков, Одесса).

Когда сепаратистский пожар осталось потушить только на Донбассе, русские поняли, что проиграли борьбу за Восточную Украину и начали действовать в Донецкой и Луганской областях по крымскому сценарию. Но у нас уже были силы противостоять их военной агрессии. Началась развязанная РФ война на Донбассе.

– Три года назад на заседании СНБО Вы один проголосовали за то, чтобы вводить военное положение и сопротивляться. Остальные Вас не поддержали. Многие политики говорят, что это было срежиссировано. Или это было Ваша искренняя позиция?

– Я не мог по-другому голосовать, хотя понимал аргументы другой стороны. Объявить военное положение и обеспечить военное положение – это несколько разные вещи. В конце февраля – начале марта объективно у нас не было сил и средств для обеспечения военного положения в Крыму. Мы готовились ко вторжению российской армии на материковую Украину. На этот случай Указ о введении военного положения у меня был детально отработан и пролежал в папке на столе все время, пока я исполнял обязанности президента. Тогда, 28 февраля, Совет национальной безопасности и обороны не проголосовал за мое предложение о введении военного положения, но в полном составе поддержал предложенный мной комплекс мер, направленных на экстренное восстановление боеспособности армии, реанимацию силовых структур, подготовку мобилизации и оборонных рубежей на севере и востоке Украины.

Но для всего этого было необходимо время, особенно с учетом полного отсутствия средств на казначейских счетах. Только для подготовки мобилизации Генштабу, с учетом восстановления фактически полностью уничтоженной сети военкоматов, необходимо было два месяца.

Время было необходимо и для реанимации полностью разрушенной системы власти, как в центре, так и на местах, а также для наведения порядка в юго-восточных регионах.

В этом комплексе мероприятий, подписанном мной вместе с Указом о введении в действие решения СНБО, я приказывал оставшимся верным присяге окруженным в Крыму войскам защищать свои позиции в местах расположения (воинские части, аэродромы, корабли…), при необходимости применяя оружие.

Мне нужно было время, чтобы защитить страну. Солдаты и офицеры, не предавшие свою страну, с честью выполнили поставленные перед ними задачи.

Крымский блицкриг российского генштаба провалился. Наши оставшиеся верными присяге солдаты и офицеры (их было менее 4 тысяч) месяц держали оборону своих частей, в полном окружении, практически без связи, сковав во многом превосходящие силы противника, не дав начать второй – основной акт агрессии против Украины. Когда пришло время, они по команде со знаменем частей, оружием и военной техникой вышли из Крыма. Всего из Крыма было выведено вооружения и военной техники больше чем на 1 млрд долларов.

Но главное, благодаря мужеству не предавших страну солдат и офицеров мы разрушили планы Кремля. Они надеялись на хаос и безвластие, на страх и неспособность к сопротивлению, на раскол страны. А мы смогли в кратчайшие сроки восстановить властную вертикаль, не допустить дефолта и профинансировать сектор безопасности и обороны, восстановить боеспособность армии, восстановить силовые структуры, подавить сепаратистские мятежи в большинстве регионов Украины.

В стране уже было кому сопротивляться российской военной агрессии.

– А почему вы не объявили военное положение, когда русские начали войну на Донбассе?

– Когда разгорелась война на Донбассе, я объявил антитеррористическую операцию, а не военное положение, потому что уже началась президентская избирательная кампания.

Скажу честно. Были предложения в связи с агрессией РФ на Донбассе ввести военное положение и продолжать руководить страной неограниченное время. Ведь пока действует военное положение, никакие выборы не проводятся.

Но Украине нужна была легитимная власть, признанная всем миром. Нужно было выбить у России аргументы относительно “законного” президента Януковича. Поэтому необходимо было срочно провести честные, прозрачные, демократические президентские выборы. Выборы, результаты которых будут признаны всем миром.

Фото: Наталия Шаромова, “Цензор.НЕТ”

– Почему вы не выдвинули свою кандидатуру на пост Президента?

– Да у меня столько было дел, такая невероятная нагрузка, что даже думать об этом не было времени. Я и так тогда практически жил в кабинете. Из Киева выезжал только на передовую на фронт во время самых тяжелых моментов противостояния начала войны. Какое еще там выдвижение… Вы шутите? Моя задача была провести президентские выборы честно и прозрачно, чтобы весь мир их признал. Необходимо было организовать полноценный избирательный процесс в сжатые сроки. И это, поверьте, также достаточно сложная задача. Ведь всех за месяц не поменяешь, а саботаж был на всех уровнях. Многие не верили, что нам удастся удержать ситуацию и навести порядок. Они реально ожидали возвращения своих старых хозяев, думая, что русские придут, всех разгонят, Янукович вернется, а мы тут на месте не засветились… Сидели и выжидали, тихо саботировали…

Все это надо было сломать, всех заставить работать. На фоне огромного количества колоссальных проблем, отсутствия ресурсов и кадрового дефицита нужно было укомплектовать созданную в марте Национальную гвардию, запустить работу контрразведки и разведки, реанимировать армию, вооружить, одеть, накормить, научить воевать… А враг не ждал, он наступал. Тогда я обратился к настоящим патриотам с призывом не ждать мобилизационных повесток, а идти в добровольческие батальоны. Началось массовое формирование добробатов. Добровольцы и волонтеры, приняв на себя всю тяжесть войны, дали нам тогда возможность выстоять и подготовить основные силы.

При этом у меня практически не было политической поддержки. У людей был реальный страх войны, их до глубины души доставали проблемы и поражения того времени. Чтобы не провоцировать массовую панику и психоз, я не мог говорить публично о реальном положении дел, о массовом мародерстве, трусости и измене. Я говорил только о мужестве наших воинов и об армии, готовой защитить страну, а весь негатив брал на себя. В то время диванные “генералы”, герои интернета и ура-патриоты вместе с российской информационной агентурой предлагали меня повесить на Майдане. И в социальных сетях эту идею активно поддерживали. Тогда возникло безапелляционное клише “сдача Крыма”, которое и сейчас мои заклятые “друзья” пытаются активно эксплуатировать.

– В начале интервью Вы сказали, что во время Майдана мы развернулись, изменили вектор движения. До этого нас втягивало в болото российской империи. Как Вы думаете, это окончательный “развод”?

– Если раньше большинство украинцев относились к России с некоторым недоверием, то теперь для нас – это враг, агрессор. Они уничтожили мосты межгосударственных отношений, породили вражду на много поколений вперед.

– Еще один вопрос по поводу откровенных сепаратистов. Почему их так много на свободе? В свое время эти люди с кровавой пеной у рта требовали от Януковича расправиться с Майданом, голосовали за законы 16 января, которые нарушили все фундаментальные гражданские права, поддерживали сепаратистские настроения, движения. Но сегодня они по-прежнему солидные люди, в том числе находящиеся в парламенте.

– Знаете, я с огромным удовольствием согнал бы их всех на один стадион и закрыл бы его на ремонт лет на 20… Но при всех наших проблемах, при всех недостатках, мы все-таки пытаемся строить правовое государство. У нас прокуратура, СБУ просто забиты огромным количеством дел, которые они расследуют, в том числе и по событиям на Майдане, и по событиям, связанным с сепаратистскими мятежами. Плюс у нас еще есть такое понятие как суд. Украинский суд – это отдельная боль. Ну, например, еще в 2014 году, будучи исполняющим обязанности президента, я дал команду закрыть сепаратистские издания. Обратились в суд, в том числе, по поводу закрытия газеты “Вести”. Уже 2017 год, а до сих пор идет судебное разбирательство относительно закрытия этой сепаратистской газетенки. Добавьте к этому тему европейской интеграции с огромным количеством требований наших партнеров о введении “демократических стандартов”. Наши партнеры не хотят и слушать о каких-то исключениях и особенностях, связанных с необходимостью вести войну и бороться с опасными и жестокими врагами Украины. Безусловно, все это надо учитывать, но при этом ускорять проведение глубокой судебной реформы, и последовательно усиливать сектор безопасности и обороны. Я убежден, что рано или поздно никто от возмездия не уйдет. Сегодня, в основном, в тюрьмах находятся те, кто с оружием в руках, воевал против нашей страны. По остальным…

– …. по “архитекторам” и подстрекателям войны.

– Время придет, и они за все ответят.

– Когда мы закроем наши границы? Когда закончится АТО?

– Последние события на фронте – бои на Светлодарской дуге и в районе Авдеевки – четко показали, что наша армия значительно сильнее этих гибридных российских войск. При сегодняшней расстановке сил, нам достаточно месяца чтобы полностью очистить территорию Донбасса. Но есть один вопрос: в случае начала такой освободительной операции, сколько своих дивизий выставит против нас Россия? В этом главная проблема. Когда рассчитываешь силы и средства для проведения наступательных операций, нужно четко понимать, сколько сил и средств у твоего врага. Мы постоянно отслеживаем их действия: ежедневный завоз техники, оружия, наемников и контрактников. Но у всех этих находящихся на оккупированном Донбассе многочисленных хорошо вооруженных подразделений главная задача – в случае нашего наступления продержаться несколько суток до подхода основных сил российской армии.

Нужно понимать, что мы воюем не с сепаратистами, не с армейскими корпусами этих фейковых “ДНР” и “ЛНР”. Против нас ведет войну имеющая огромную армию и ядерное оружие Российская империя.

– И сколько по времени займет, не знаете?
 
– Очень важно сохранить единство Запада в оценке и в противодействии российской угрозе. Сейчас это очень трудная задача. Но и мы не стоим на месте: метр за метром продвигаясь вперед, освобождая нашу землю. При этом нужно понимать, что у нас существует угроза вторжения не только со стороны оккупированных территорий. У нас огромная граница с РФ, вдоль которой они создают мощные наступательные группировки.

– То есть, в современной парадигме, когда здесь у нас Россия, здесь Европа, которая меняется очень стремительно и не всегда в лучшую сторону, мы обречены вести позиционную войну?

– Мы обречены на победу. К сожалению, это не будет блицкриг. Нужно это понимать. И еще. Сильная армия не возможна без сильной экономики. Поэтому сегодня один из приоритетов – наращивание нашего экономического потенциала, который напрямую связан с оборонным потенциалом. Сильная экономика Украины, а также связанное с этим улучшение стандартов жизни украинцев, – это важнейшие факторы, необходимые для освобождения оккупированных территорий как Донбасса, так и Крыма.

– Может, имеет смысл просто сказать людям, что все это надолго?

– У нас только на предвыборных плакатах все решается быстро и сразу. Наши люди понимают, насколько это сложная, масштабная и длительная задача. Ну, а популистам и провокаторам, обещающим все проблемы решить мгновенно и всех сразу осчастливить, мудрые украинцы знают цену. К сожалению, очень часто эта цена оплачивается кровью и слезами.

Сергей Иванов, “Цензор.НЕТ”

Источник